Папа смеется. А зря. Теперь его долго не допустят в пределы спальни.
— Это неважно. Важно то, что у тебя нет необходимости работать. Если Джейн вернет нам те деньги, которые должна нам за колледж…
Теперь мой черед ронять столовые приборы. Требовать, чтобы дети возвращали долги за учебу, неразумно. Это все понимают. Я смотрю на маму, надеясь на бурный протест, но она по-прежнему молча глядит на отца.
— Мама! — взываю я, однако она даже не поворачивается.
— Ведь Джейн, — продолжает папа, приняв мамино молчание за поддержку, — еще должна нам как минимум восемнадцать тысяч, а если приплюсовать все, что мы давали ей на карманные расходы с шестнадцати до двадцати одного года, получится около восьмидесяти.
— Папа! — в панике ору я.
Он что — серьезно? Не может быть! Это грубое нарушение договора между родителями и ребенком, договора, предусматривающего мотовство и безответственность в студенческие годы без боязни будущих финансовых претензий. Какое удовольствие быть бедным студентом, если над тобой висит долг перед родителями за все эти сотни пицц в два часа ночи?
Услышав тревогу в моем голосе, Тодд возвращается — вероятно, чтобы позлорадствовать.
— Ну а если попросить Тодда вернуть нам…
— Тодд уже вернул нам свои школьные долги, — отвечает мама со зловещим спокойствием в голосе.
Я смотрю на Тодда. Он пожимает плечами.
— Да, ты права, — признает папа. — Но если Джейн вернет нам почти сотню штук, все будет в порядке.
На какую-то минуту мама задумывается. Такое чувство, будто я присутствую при родительском Ссудо-сберегательном скандале.
Кайл вертит головой туда-сюда, словно сидит в первом ряду на Уимблдоне.
— Мам, не слушай папу, — в отчаянии умоляю я. — Он просто пытается отговорить тебя от работы. Он боится.
— Ну и пусть, это меня не волнует. Работать я буду. И точка.
Она хлопает ладонью по столу так, что все подпрыгивают. Мама редко повышает голос и никогда, разве что за кулисами, не смеет ослушаться папу. Споры подобного размаха вообще случаются нечасто, но чтобы моя мать взяла верх на людях? Неслыханно.
У них традиционный союз, основанный на старомодном разделении ролей по половому признаку и обоюдном страхе перед конфликтами.
— Но, Дорис… — начинает папа.
— Хватит. — В глазах мамы — предупреждение, рука сжимает рукоятку столового ножа. — Я уже дала согласие. И завтра приступаю к работе.
— Дорис…
— Ни слова, Деннис. Ни слова больше. — Зубы стиснуты, на виске бьется голубая жилка. После паузы она добавляет жизнерадостным голосом хлебосольной хозяйки: — Кому добавки десерта?
