Тодд отвозит меня домой, запихав на заднее сиденье рядом с Кайлом. Дине, естественно, досталось место спереди. Не успев выехать на дорогу, Тодд заводит разговор на злободневную тему.
— Мама нашла работу, Джейн, — МАМА!
— Знаю, — вздыхаю я. Я немножко завидую: у мамы есть работа, а у меня нет. Не то чтобы она недостойна, но как получилось, что ее резюме прошло, а мое не прошло?
— По-моему, это круто: найти работу в таком возрасте, — заявляет Дина. — Сколько ей? Пятьдесят?
Никто не обращает на нее внимания.
— Мама никогда не работала в интернет-компании, — продолжает Тодд.
— Да, я знаю.
— Не понимаю, что стряслось с этим рынком труда. — Хотя бы раз Тодд не обвиняет меня в том, что я безработная. — Просто не понимаю. А папа… — Он замолкает. — Ты помнишь, как папа брал нас с собой на работу?
Тодд глядит на меня в зеркальце заднего вида. Я тоже смотрю на него и на секунду понимаю, что у нас есть что-то общее.
— Да, и мы играли в полицейских и грабителей, и ты всегда был полицейским, — вспоминаю я.
— Гораздо лучше, чем играть в Чудо-женщину с тобой и идиотским лассо из канцелярских скрепок.
— Вы играли в Чудо-женщину? — смеется Кайл.
— Я не играл в Чудо-женщину, — уточняет Тодд. — Чудо-женщиной была Джейн. А я был Человеком-пауком.
— Человек-паук и Чудо-женщина никогда не встречались, — говорит Кайл. — Это совершенно разные комиксы.
— Человек-паук был в «Лиге справедливости»[6], — заявляет Тодд.
— Не мог он там быть, — возражаю я.
— Да какая разница! — Тодд закатывает глаза и вздыхает. — Мне просто нравился Человек-паук, ясно?
— Не могу представить папу безработным, а ты? — спрашиваю я у Тодда.
Тодд качает головой:
— Да, и я не могу.
— А я все-таки думаю, круто, что ваша мама нашла работу, — повторяет Дина. — Вот она, женская сила!
Мы таращимся на нее, пока она не спрашивает:
— В чем дело?
Тодд останавливается у подъезда. Кайл выскакивает за мной и догоняет меня почти в дверях:
— Подожди, Джейн.
Кайл трогает меня за плечо. В правой руке у него маленькая коробочка в обертке.
— С днем рождения, — говорит он и сует коробочку мне в руки. Я ничего не успеваю сказать: он уже бежит обратно к машине.
У себя в квартире я открываю подарок Кайла. Внутри — плоский слиток высокопробного серебра. С одной стороны вырезано единственное слово: «надежда».
Подарок Кайла потрясает меня почти так же, как удар мячом в живот.
Я этого не заслужила. Такой доброты.
И ни с того ни с сего я начинаю плакать. Впервые не помню с каких пор.
