— Мне давно хотелось перемен, — продолжает она. — И потом, вы знаете, меня всегда интересовала кулинария.
Она замолкает и судорожно вздыхает. Папа не перестает жевать.
— Ну ладно, скажу прямо…
Все мы (кроме отца) ждем.
— Я устроилась на работу! — выкрикивает мама, хлопая в ладоши.
Весь стол ошарашенно молчит, пока папа не роняет вилку на блюдо. Нержавеющая сталь со звоном падает на лучший мамин фарфор.
— Что? — переспрашивает папа. Он в шоке, как и все.
— Я устроилась на работу, — повторяет мама. Нервы у нее явно на пределе.
Кайл приходит в себя первым.
— Но… это же здорово, миссис М. Правда, здорово!
Мама смотрит на Кайла с благодарностью.
Все остальные слишком изумлены, чтобы вымолвить хоть слово.
Мама никогда не работала, по крайней мере на моей памяти. Тодд рассказывал, что перед моим рождением она училась в кулинарной школе на пекаря, но отцу не нравилось возиться с Тоддом по вечерам, к тому же он зарабатывал достаточно, чтобы мама сидела дома. Да и зачем ей готовить для чужих, когда те, кто больше всех оценил бы ее кухню, вынуждены будут есть замороженные полуфабрикаты, пока она в какой-то там кулинарной школе? Кроме того, папа не очень уважал образование. Если человек ходит учиться оформлению гостиной или рисованию, считал он, то просто этот человек слишком глуп, чтобы разобраться во всем самостоятельно. А еще он придерживался теории, что большинство преподавателей в местных колледжах — жулики, которые хотят побыстрее сорвать денег.
В конце концов, узнав, что беременна мной, мама бросила уроки выпечки. Утренняя тошнота в сочетании с запахом теста — это слишком, говорила она. Через девять месяцев появилась я, и мама свыклась с ролью безропотной домохозяйки, но интереса к кулинарии и выпечке не потеряла и всегда грозилась открыть собственную компанию по обслуживанию банкетов или вернуться в кулинарную школу. Отец не то чтобы категорически возражал, но при случае заявлял: «Дело моей жены — стирать мне белье». Мама всегда говорила, что он шутит, но у меня большие сомнения на этот счет.
Мама с надеждой смотрит на меня. Но я так поражена, что ни о чем не могу думать. Только о том, что моя мать, пятидесятипятилетняя женщина без особых профессиональных навыков, которая сдала только половину экзаменов в колледже, нашла себе место, а я прозябаю в рядах безработных.
— Куда? — выдавливаю я.
— В интернет-компанию.
— В интернет-компанию? — первым приходит в себя Тодд.
Папина челюсть отвисает еще ниже, хотя ниже, кажется, уже некуда.
