— Ты с ума сошла, Сатоми-кун! — позабыв о субординации, закричала Асахико.
— Я не брошу вас! — ответила Сатоми, поливая подступающих мехов очередями из спаренных пулемётов. Однако пули она расходовала без счёта, хлеща мехов ими словно кнутом. Естественно, патроны у неё закончились очень быстро, а толку вышло довольно мало. Ни один мех из наступающих вывести из строя она не смогла, хоть и повредила все три.
Марина двумя короткими очередями по ногам вывела из строя двух «Биг папасов» — те рухнули друг на друга. Однако третий — последний, легко обошёл эту кучу малу, направившись к Сатоми. А раскалённые пулемёты Марины молчали. И тогда Сатоми решилась на почти самоубийственный шаг. Со всей скоростью, доступной её доспеху, она бросилась к врагу, заходя с неудобной для него точки, так чтобы он не смог достать её своим буром. «Биг папа» развернулся, наводя на неё «Льюис», но тут в спину ему врезался доспех Марины. Вражеский мех рухнул ничком, бур его глубоко ушёл в бетон, но потом загудел, заискрил и задымил. Он попытался подняться, но бур засел слишком глубоко и встать мех не мог. Но, рванувшись посильней, «Биг папа» всё же поднялся, оставив в бетонном полу засевший бур, вместе с большей частью руки. Сатоми пнула его в голову — тяжёлая нога доспеха легко смяла решётку, закрывающую окошко. Мех от сильного удара перевернулся и рухнул навзничь. Подоспевшая Марина наступила на грудь меха, буквально вдавив того в бетонный пол. После этого мех уже не шевелился.
Сойдя с него, Марина развернула доспех в сторону стола и скомандовала:
— Покинуть доспехи! Взять женщину живой!
Сатоми подхватила закреплённую в специальных держателях внутри кабины катану и выскочила из люка. Уже покинувшая свой доспех Марина держала в руках свой обычный револьвер, а Асахико вооружением и вовсе пренебрегла.
— Вы молодцы, девочки, — рассмеялась женщина, подбирая спадающее кимоно. — Одолели моих мальчиков. Я всегда говорила, что мы, женщины, сильнее мужчин, что бы те не болтали. — Она сделала им ручкой. — А теперь — пока. Мне пора.
И не успели девушки подбежать к ней, как она погрузилась прямо в стол, на котором сидела, как будто её и не было. Девушки замерли около стола, среди пулемётных гильз и развороченных доспехов.
Октябрь 9 года эпохи Сёва (1935 г.), Токио
Подготовка к спектаклю шла, как сейчас говорят у меня на родине, ударными темпами. Я дневал и ночевал в мастерской декораторов, бригадира которых, к слову, все звали мастер Тонг. Только на третий день узнал, что ставят они шекспировских «Ромео и Джульетту», только со странным названием «Два мотылька у пламени любви». Ромео будет играть Марина — исполнительница заглавных мужских ролей. Джульетту, естественно, Ивасаки Асахико. Сатоми выпала роль Меркуцио, сведённая, практически, к двум сильно сокращённым монологам — про королеву Мэб и «чума на оба ваших дома». Тибальта должна была сыграть Готон Камеко, которая отбыла к родственникам на Окинаву. А вот к ролям отцов враждующих семейств привлекли нас с Ютаро, а нашими жёнами поручили быть директору Мидзуру и её помощнице Дороши. Собственно, никого больше среди враждующих кланов Монтекки и Капулетти не было. А бой на базаре, которым начинается спектакль, происходил между нами и начинался моими словами «Подайте длинный меч мой!»
