— Да мы уж видели.
— Она сама купила или… кто подарил?
— Кто её знает!
— А студента ты не заметила… ну, того самого… очкарика? На днях такой календарь принес Гаури. Очень красивый календарь.
— Этот её очкарик поначалу все вокруг меня увивался, вступает в разговор Кунти. — Набралась я как‑то духу и сказала: мол, жаловаться буду. К мадам Чако, говорю, пойду, мэм–сахиб, говорю, жаловаться буду…
— Ну, а ты, Джанки, ты что же, и раньше была знакома с аптекарем? Ну, тем самым…
— Мы работали в одной больнице. А что?
— Да так, интересно… Порядочный вроде человек. Или ошиблась я, как считаешь?
— Будешь сама порядочной, и все вокруг такими же станут, — невозмутимо отрезала Джанки, ковыряя спичкой в зубах. — Настойки йода дал мне вчера, целый флакон.
— Неужели целый флакон? Может, мне отольешь немножко?
— И мне.
— Спирту ещё дал. Целую бутылку!
— Обычного или голубого?
— Ну, спирт как спирт… Прозрачный.
— В Банкипурской больнице недавно, говорят, ревизия была, — начинает Кунти вкрадчиво. — Ревизоры на что уж народ бывалый, и тех оторопь взяла: исчез весь спирт — годовой запас. Был спирт — и нету спирта. Испарился! У чиновников из департамента здравоохранения прямо глаза на лоб полезли. Да и как тут не удивляться! Тридцать бутылей спирта высосали больничные кули, сторожа да садовники! После этого в спирт стали подмешивать что‑то голубое — медный купорос, что ли. Немного времени прошло, научились люди очищать и такой спирт. Наука нехитрая: древесный уголь, вата — и соси себе сколько влезет… У бога Шивы тоже ведь горло было синее, так он даже яд пил — и хоть бы что.
— А зачем тебе знать, какого цвета спирт?
— Сама не догадываешься?
— Неужели трудно сказать?
— Полечиться бы… От тоски… Да я его водой разведу. Выпьешь — сразу на душе полегчает… Ну как? Выпьете за компанию?
— А ничего не будет?
Джанки решительно захлопывает дверь и закрывает на задвижку.
Подруги разводят спирт и, морщась, пьют.
— Эй, ты! Закусывай скорей! Да не дымом бири, после покуришь!
Посидев, подруги прикладываются ещё раз, потом ещё.
У всех развязываются языки.
Весёлые и румяные — щеки жаром горят, — они шумно вываливаются из дверей общежития. Чиркнув спичкой, закуривают бири и, затянувшись, выдыхают блаженно:
— Хорошо! — и покачивают головами: такой напиток, мол, и выпить приятно.
— А захочу — каждый день будет, — хвастливо заявляет вдруг Кунти. — И ни одна сука не подкопается… Могу, но не хочу, потому… потому что натура у меня такая. За себя я не ручаюсь. Сама с собой совладать не сумею.
