– Не прикидывайся дурачком, – строго говорит она, – тебе это не идёт.
– Хорошо. Извини, – соглашается Мхов. – Последний дурацкий вопрос. Может, это фото какого-то другого человека? Не владельца паспорта, а просто кого-то похожего на него?
Клара уверенным движением раздавливает в пепельнице окурок сигары, брезгливо нюхает кончики пальцев.
– Послушай, Кирилл. – Она немного форсит. – Это фото не владельца. И не невладельца. И не чьё-то там ещё. У этой фотографии вообще нет этого… прототипа, вот!
Мхов нервно смеётся:
– Живого прототипа, ты хочешь сказать?
– А какого ж ещё?
– Ну, если, например (он глядит на Кларину рюмку), сфотографировать «Любительницу абсента», то прототипом фотографии будет считаться изображение на картине. – Тут Мхова осеняет. – Может, в паспорте тоже репродукция какой-то изображения?
Клара с сожалением на него смотрит.
– Олегыч, очнись! Эту самую «любительницу» Ван Гог рисовал с живой женщины. Я только забыла, как зовут.
– Пикассо, – автоматически поправляет Мхов, думая на самом деле о другом.
– Как?
– «Любительница абсента» – это не Ван Гог, а Пикассо.
– Кирилл! Да что с тобой сегодня! – Клара укоризненно улыбается. – Даже абсент такой есть, он и называется – «Винсент Ван Гог»!
– Знаю. Маркетологи ошиблись, когда выбирали название.
– Вау! Ты серьёзно?! – Клара не на шутку удивлена.
– Вполне. А живопись, коли есть такая охота, изучай не по бутылочным этикеткам, а по альбомам, на худой конец. На «Любительницу абсента» можешь вообще посмотреть своими глазами, всего-то дороги до Питера.
– Я лучше к зеркалу подойду, – надувшись, ворчит Клара.
– Так ты что, – Мхов возвращается к прерванному разговору, – хочешь сказать, что изначальный, живой прототип может… ну… ощущаться спустя, так сказать, несколько последовательных изображений?
– Ага. И не только живой. А даже вымышленный образ, придуманный в чьей-то голове. Потому что любой вымысел состоит из кусочков реальности. Конечно, чтобы увидеть что-то за такими далёкими и сложными образами, нужна большая, очень большая сила. У меня такой нет, я-то точно в этих случаях ничего не увижу. Но какое-то такое тепло или что-то там ещё от реального или вымышленного прототипа чувствуется всегда. А сегодня… Сегодня впервые – пустота. А так не бывает.
– Ну хоть что-нибудь скажи, – просит Мхов, – ну напрягись, мне очень надо. Хоть какие-нибудь ощущения, догадки. Что всё это может означать?
– Ты что, не понимаешь? – устало спрашивает Клара. – Никаких ощущений. Никаких догадок. Ничего. Сплошной мрак, холод. То-то и страшно. А означать это может только то, что за этой фотографией как бы никого, ничего и нигде нет. Но об этом я тебе, по-моему уже говорила, вот.