мешать быть детьми настоящим детям, прививать им вкус к «правильности». Только тогда дети смогут вдоволь наиграться в детский ужас и вырастут впо-настоящему правильных взрослых, не обремененных детскими кошмарами. И тогда мир будет другим. Ну, более пригодным для жизни, что ли. Не отягощенным детскими фантазиями: игрой в солдатики, болезненным подсматриванием за всем и вся, нанесением бесполезных ущербов, слабосильным садизмом, ну, и так далее, ну, ты понял. Только там, откуда ты явился, это ещё мало кто знает…
Он подумал, что, наверное, если кошкогусеница права, то колёсико привело его туда, где в такой вот причудливой форме сконцентрировалось всё недосказанное детство мира.
Он спросил:
– А вдруг освобожденный детский ужас окажется еще ужасней, чем взрослый?
Фюррет усмехнулась:
– В чем-то, конечно, да. Еще бы. Но масштабным бедствием это всё равно не станет. У детей же нет широкого доступа к инструментам мироустройства. В отличие от взрослых, понимаешь?
Он рассеянно покивал в ответ.
Фюррет, между тем, продолжала:
– Видишь ли, мы планируем появиться там, у вас. Не сейчас, попозже. В ином качестве, ну, не настолько живые, что ли. Но с гораздо большими возможностями.
– А зачем?
– Ну… Это будет что-то вроде разведки. Активной разведки.
– Как это?
– Сам увидишь. Следите за телепрограммой.
Он непонимающе пожал плечами. Некоторое время она, ухмыляясь, смотрела на него.
– А когда мы исчерпаем свой ресурс, придут другие. За ними – еще какие-нибудь. И так до тех пор, пока почва не окажется достаточно разрыхлена. В общем, рано или поздно появится поколение детей, которому суждено будет стать детьми колёсика . Вот тогда и начнётся настоящий Детский Мир.
– Колёсико? – удивленно переспросил он. – Как у меня?
– Ты просто эксперимент. У тебя, скажем так, лабораторная модель. С ограниченными возможностями. Хотя и с ней можно добиться неплохих результатов. Но ты, скорее всего, не добьёшься. Остановишься… Кстати, впоследствии это может быть вовсе и не колёсико. Какой-то другой предмет. Но принцип тот же.
Он молчал, не зная, что сказать, а она вдруг переспросила:
– Так на какой вопрос отвечает слово «На!»?
– Ни на какой, – угрюмо сказал он.
– Фиг то, – отрезала Фюррет.
– Постой-постой!
Крупный филин с плоскими рогами, растущими прямо изо лба, шумно свалился откуда-то сверху.
– Подожди, Фюррет, дорогая, не спеши.
– Это Ноктоул, – зевнув, представила кошкогусеница необычную птицу.
Филин оценивающе посмотрел на него, при этом круглая рогатая башка крутнулась вокруг горизонтальной оси, как подбитая фигурка в тире, и встала на место.