Нельзя сказать, чтобы ему здесь нравилось, слишком уж необычно было место, куда на этот раз его привело колёсико. То было не просто пространство, а множественное наслоение пространств, при этом всё было как-то зыбко, ненадёжно-бесконечно: гористые местности видоизменялись в морские пучины, те в свою очередь поглощались пустынями, на которых вдруг сами по себе возникали старые, мшистые леса, сжигаемые огненной лавой из жерл бушующих вулканов. Здесь день непостижимо сосуществовал с ночью, а времена года поражали необъяснимой одновременностью. И это бы ничего, но все эти пространства были заселены тучами страховидных созданий – мириадами больших и малых монстров, каждый из которых был как бы скомпонован из нескольких разнородных сущностей. Здесь были собакозмеи, слонокоты, птицежуки, черепахольвы, лягушки с растительностью на спине, рыбопауки, гиеночерви, ящеры, наполовину сложенные из кирпича, таракановолки, зайцеежи, крылатые кони, летающие на огненной тяге, – короче, все здешние стихии были битком набиты невиданной нечистью. Всё это ходило, ковыляло, ползало, плавало, летало, орало, гудело, скреблось, трещало, пищало, фыркало, благоухало, воняло, цвело, гнило заживо.
Впрочем, твари не были агрессивны, напротив – чрезвычайно общительны, подчёркнуто любезны; здоровались, пытались вовлечь в беседу. Кошкогусенице Фюррет, бывшей его проводником, приходилось отгонять особо надоедливых громким скрипом пополам с шипением.
При этом сама она без умолку тараторила:
– Мы все тут считаем, что мир детства устроен несправедливо. Кто-то скажет, что такова природа вещей, но мы тут так не думаем.
– Кто такие вы и при чём тут детство? – спросил было он, но Фюррет будто и не слышала.
– А ты знаешь, куда уходит, детство? А? Чего молчишь? Полагаешь этот вопрос риторическим? Ха-ха! Хорошо. Спрошу иначе. Куда деваются дети? А откуда берутся взрослые? Во вопрос! А вот ещё. Кому пишут на заборах? Кто громче смеётся, электророзетка или ножницы? Чем мальчики отличаются от обгрызенных ногтей? А девочки – от дырочек на чулках? Что говорит зажженная спичка дождевому червю? О чём догадывается буква «ы»? Куда девается любовь из моркови? Кого боится тёмная комната? А мечты съедобны? Кто пролил молоко матери? Где шарила отцовская рука? На какой вопрос отвечает слово «На!»?
– Хватит, – взмолился он. – Я ничего не понимаю!
– М-м-да? – Фюррет вроде как удивилась. – Ну ладно. Видишь ли, мы все тут думаем, что воспитание детей – штука гораздо более простая чем кажется. Дети воспитывают сами себя, и не дело взрослых… Кстати, кто такие взрослые? – И, не дожидаясь ответа, – Взрослые – это дети, не знающие, что они всё еще дети. Так вот. Не дело этих самых