— Сказанное вами, Савва Тимофеевич, замечательно… Может, все и исполнится… — задумчиво сказала она, снова помешивая серебряной ложечкой сахар в уже остывшем чае.
— Легче… — начал фразу Савва, но замолчал, снова потянувшись к руке Андреевой.
— Что легче? — протянула она руку навстречу.
— Легче вам дышать будет в театре. Я все, что могу — делаю, и сделаю!
Мария Федоровна опустила глаза…
* * *
Зинаида Григорьевна, в платье из темно-вишневого бархата с высоким, простеганным золотыми нитями воротником, вошла в театр «Эрмитаж», еще сохранивший едва уловимый запах краски, и обвела надменным взглядом публику, толпившуюся в фойе. Ее появление было замечено сразу. Женщины, поглядывая на нее, начали перешептываться. Зинаида, высматривая знакомых, теребила длинную нить розоватого персидского жемчуга на шее.
— Здравствуйте, любезнейшая Зинаида Григорьевна! — услышала она за спиной знакомый голос и обернулась.
— Франц Осипович, милый, как я рада вас видеть — протянула руку щеголевато одетому темноглазому мужчине.
— А я уж было подумал, что после строительства вы меня позабыли как страшный сон — рассмеялся Шехтель.
— Забудешь вас, проживая в чудесном доме, который вы построили!
— А как мой любимый камин из песчаника? Надеюсь, семейный очаг радует теплом?
В углу фойе раздался взрыв смеха. Зинаида вздрогнула.
— Радует… — выдохнула она, грустно улыбнувшись. — Вы бы знали, как радует!
— А что Савва Тимофеевич? Будет на спектакле?
Зинаида Григорьевна отвела глаза, придумывая, что ответить.
Спасительный звонок позвал их в зал.
Зинаида заняла свое место и, сложив руки на коленях, устремила взгляд на сцену. Заметив, что руки непроизвольно сжались в кулаки, заставила себя их расслабить. Нельзя, никак нельзя никому показывать, что на душе скверно…
* * *
— Папочка, папочка пришел! — с радостным криком бросилась к Савве темноволосая Люлюта. — Папочка, смотри, мне дядя Сережа какую куклу подарил, — похвалилась она, показывая присевшему на корточки отцу куклу в белоснежном платье, с ярко-голубыми глазами и алым ртом на фарфоровом личике.[18]
— Да уж, — улыбнулся Савва, — и впрямь красавица — Он поднял дочурку вместе с куклой на руки и подошел к огромному окну, выходящему в сад, где деревья, усыпанные молодой листвой, светились под лучами солнца.
— Наконец то весна пришла…
— Пап, а почему осенью листья желтеют? — Люлюта уже находилась в возрасте вопросов «почему и зачем?»
— Они, детка, осенью умирают, а весной рождаются снова.
