— Да тебе все это интересно ли, Маша?
— Савва, продолжай, не серди меня — погладила она Морозова по руке.
— От возмещения всех моих затрат на поддержку театра я откажусь, это понятно. Закончу проект устава, покажу, почитаешь, коли интересно. Он, правда, много времени требует…
— Читать не стану, скучно это, — чуть поморщилась она. — Да и что толку читать? Знаю, что ты все правильно сделаешь, как надо, а я тебе доверяю. А я вон даже от отчаяния Константину Сергеевичу письмо сочинила, как только вернулась, — указала она на листок бумаги, лежащий на столике около дивана. — Посмотри, прошу тебя! Вдруг сгоряча не то написала?
— Нет уж. Уволь, — Савва отрицательно покачал головой. — Говорил уже и не раз — не приучен чужие письма читать.
— Савва, что вечно за церемонии такие? Я прошу тебя это сделать — неужели этого не достаточно? Ты, право, обижаешь меня… — в ее голосе появилась настойчивость. — Ну же!
— Ох, Маша, Маша… — Морозов нехотя взял письмо и быстро пробежал глазами.
Андреева с заметным волнением наблюдала.
— Что ж… — сложил он письмо пополам. — Все складно. По делу. Пожалуй, я теперь — в театр. Письмо отвезу и сам с Костей переговорю. А ты, Маша, не реви. Знаешь ведь, что все равно лучше всех сыграешь.
— Ты вернешься? — жалобно протянула она, подняв голову, но через мгновение поспешно прикрыла лицо ладонями. — Не надо, не смотри на меня… я — дурная сейчас, некрасивая…
— Ты сейчас, Маша, на ребенка похожа, — погладил он Марию Федоровну по голове. — На маленькую девочку, у которой отняли любимую игрушку.
Она всхлипнула.
— Не волнуйся. Не дам я тебя в обиду. И игрушки у тебя будут. Самые что ни на есть лучшие! — Он наклонился и, отняв руки Марии Федоровны от лица, несколько раз поцеловал.
Мария Федоровна слабо улыбнулась.
— А теперь скажи мне, наконец: «Уходите, Савва Тимофеевич…» Иначе — не уйду и никаких дел не решу. Вот так.
— Ухо-о-одите, милый Савва Тимофеевич… — прерывисто вздохнув, тоненьким, почти детским голоском проговорила она, глядя на Морозова все еще полными слез темными глазами.
Морозов слегка поклонился и быстро вышел из комнаты.
Дождавшись, когда стукнет входная дверь квартиры, Андреева, отбросив плед, поднялась с кресла, и, довольно улыбнувшись, потянулась…
* * *
Станиславский сидел в первом ряду пустого зрительного зала. Немирович возбужденно бегал по сцене.
— Он сталкивает нас, неужели вы не понимаете? Да когда же это прекратится, в конце концов? Нет, вот что я вам скажу Мы с вами — люди творческие, у нас души другие, умение, талант. А он? Мешок с деньгами Не пара он нам Обойдемся Другие дураки найдутся, чтоб около нашей славы погреться, да денежки дать.
