— Савва Тимофеевич! У вас сын народился!
— Что?! — переспросил Савва и поморщился от неприятного и резкого звука собственного голоса. — Что такое?
— У вас сын народился, Савва Тимофеевич! Слышите, Савва Тимофеевич? Сын!
— Сейчас, я сейчас! — пробормотал он, вернулся к столу, сел в кресло, обхватив голову руками, будто пытаясь собрать разлетевшиеся мысли, потом спрятал записку в карман и бросил пистолет в ящик стола…
* * *
В колыбели рядом с кроватью измученно-счастливой Зинаиды, смешно морща носик и причмокивая пухлыми губками, лежало маленькое существо с закрытыми глазками. Савва осторожно взял сына на руки. Глаза малыша открылись и посмотрели прямо на него, передавая послание из неведомого мира — того, откуда приходят души.
«И куда они уходят…» — подумал Савва. — «Бог мой! — Он почувствовал, как по телу пробежала крупная дрожь. Этот крошечный человечек, похоже, спас мне жизнь».
Он нежно прижал сына к себе, малыш недовольно засопел и заплакал.
— Не плачь, не плачь, Саввушка, я с тобой…
— Саввушка? — посмотрев на Зинаиду Григорьевну, переспросил доктор, уже складывавший в саквояж инструменты. Та, не сводя глаз с мужа, кивнула головой.
— Зина… — Савва передал малыша жене и присел на край кровати.
— Молчи… — прикрыла ему рот ладонью.
Савва прижался щекой к ее руке.
Малыш перестал плакать.
Доктор тихонько вышел из комнаты.
— Что ты так смотришь на меня? — спросил Савва, не выпуская руки жены.
— Давно не видела, — ласково провела она ладонью по волосам мужа.
— Спасибо тебе, Зина… За сына… И…еще… — он отвернулся и замолчал, уставившись в угол комнаты.
Зинаида вдруг встрепенулась и обеспокоено втянула носом воздух.
— Тебе не кажется, что-то горит?
Савва покачал головой.
— Право же, пахнет паленым! Неужели ты не чувствуешь?
Савва принюхался и ничего не почувствовал. Только воспоминание о… запахе ландыша…
В комнату торопливо зашла обеспокоенная прислуга.
— Горит там что? — встревожено спросила Зинаида.
— Ой, Зинаида Григорьевна, напротив нас пожар случился. Пожарных конок понаехало! Все водой заливают. Я уж все позакрывала, чтоб гарь не нашла.
«Пожар… — подумал Савва. — А при моем рождении — зеркало разбилось…»
— А где Алексей Максимович? — поинтересовался он у прислуги.
— Ушли-с. Сказали, что мешать не хотят, когда в доме такое…
* * *
Горький сидел за небольшим столом у окна и пытался сосредоточиться. Мешали посторонние звуки. Вдохновение любит тишину, а от шума бежит, как черт от ладана, прихватив с собой маленьких фиолетовых чертенят, из которых складываются слова на бумаге. За окном послышался отчаянный собачий лай, а затем — жалобный визг. Он поморщился. Лучше б не начинал сегодня. И кабинета отдельного нет, приходится ютиться за столиком.
