Иногда он соскальзывал с тропинки, и ветви кустарника царапали ему лицо. Ларисины шаги шелестели за спиной, он слышал ее учащенное дыхание. Ему было скверно оттого, что она рядом.
— Сергей, остановись, пожалуйста! — крикнула она.
Певунов обернулся.
— Смотри!
Она показывала на крутую, невысокую скалу метрах в пяти от тропинки. Ее вершина была усыпана алыми созвездьями цветов. Странные это были цветы, распустившиеся в середине осени, колдовские цветы.
— Сорви мне цветочек!
— Как я туда залезу? Высоко все же. Я не альпинист.
Лариса смотрела умоляюще.
— Я прошу тебя! Ты ни разу не дарил мне цветов.
Певунов продрался сквозь колючие заросли и очутился у подножия скалы. Близко она не казалась такой крутой, но склон был сырой и скользкий. Не за что ухватиться.
— Смелее, любимый! — подбодрила Лариса.
Он пополз на четвереньках, пачкая в глине брюки и пиджак. Соскальзывал и снова карабкался, стараясь брать не прямо, а по дуге. Уж совсем возле глаз горели алые лепестки на тоненьких проволочных ножках, но последние метра два оказались совершенно отвесны. Певунов лег на живот. Он впивался пальцами в землю и подтягивался по сантиметру. Еще чуть-чуть. Протянул руку к ближайшему цветку, нерасчетливо дернул и покатился вниз. Перевернувшись, на мгновение испытал блаженство полета, потом тяжко рухнул спиной на гладкий, обтесанный временем камень. Сознание не потерял, но пошевелиться почему-то не мог. Боль была такая, точно от нижнего позвонка до горла ему вогнали в тело толстый стальной стержень.
Певунов лежал на спине и видел над собой угрюмые облака, из которых сочилась тьма. Над ним склонилось искаженное ужасом лицо Ларисы:
— Что с тобой, Сергей?! Ты можешь встать?
— Не могу. В том-то и фокус — не могу.
Она обхватила его за плечи, попробовала приподнять. Певунов застонал и сомкнул веки.
— Ой, что же делать, что делать?! — запричитала Лариса. — Это из-за меня, из-за дуры… прости! Сергей, ты слышишь? Открой глаза! Мне страшно. Скажи, что я должна делать?
Превозмогая липкую слабость и желание погрузиться во мрак, текущий с неба, Певунов улыбнулся ей.
— Придется тебе идти на турбазу. Пусть захватят какие-нибудь носилки.
— А как же ты? Останешься один?
— Поскучаю, ничего не поделаешь. Иди скорее. Лариса подложила ему под голову сумку, никак не решалась его покинуть. Размазала по щекам слезы, смешанные с тушью, и стала похожа на обезьяну.
— Иди! — повторил Певунов. — Все будет в порядке. Спину ушиб, пройдет до нашей свадьбы. Беги бегом!
