После сытного обеда он задремал в гостиной в кресле, уронив на колени свежий номер «Правды». Опять в полусне посетила его покойная бабушка. Она стояла за креслом и щекотала пальчиками его затылок. «Чего тебе, бабуля? — спросил Певунов, не оборачиваясь. — Что ты все ходишь и ходишь? Не лежится тебе спокойно?» Чудным сквознячком донесся бабушкин тихий смех. «Упредить хочу, внучек. Счас звонок тебе раздастся, а ты трубочку-то не сымай, не сымай…»
И впрямь телефонный звонок пробудил Певунова. В трубке услышал близкий голос Ларисы и тряхнул головой, убеждая себя, что проснулся.
— Папочка, ты чем занимаешься?
— Читаю, — покосился на плотно притворенную дверь.
— Заканчивай чтение. Я по тебе соскучилась, звоню из автомата у твоего дома.
— Ты же собиралась на дачу?
— Расхотела, Выходи скорей, милый.
У Певунова во рту появился кислый привкус. Очередной Ларисин вывих настиг его, как удар колуна. Следовало немедленно ее урезонить, оказать какое-то сопротивление, повесить трубку. Певунов на это не решился. Чутко прислушиваясь к звукам из коридора, промямлил:
— Лариса, но как же так… мы не условливались… так сразу трудно…
— Боишься Дашуты, любимый? Крепка же твоя любовь. Ладно, жду тебя ровно шесть минут.
— А потом?
— А потом — суп с котом.
Уж он-то знал, какой это суп, и котов этих представлял ясно, молодых, стройных, с загребущими руками, нетерпеливых и развратных. Вот случай покончить разом. Все равно ему Ларису не удержать. Не шагнуть из осени обратно в лето. Точно в забытьи, он уже перебирал в шкафу чистые рубашки.
— Ты куда? — спросила Даша.
— Николаев звонил, — назвал первую вспомнившуюся фамилию, — просил заехать на полчаса. Дело какое-то у него срочное.
Он боялся взглянуть на жену и все-таки не удержался, взглянул и увидел перекошенное лицо, вмиг опухшие, покрасневшие подглазья.
— Что ты, что ты, Даша! Через час я буду.
— Не будешь! — с жуткой уверенностью произнесла жена. — Пропал ты, Сергей, и я через тебя пропала. Ух как я тебя ненавижу! Хоть бы ты сдох, пес!
— Ты желаешь мне смерти?
— Я желаю тебе испытать то же, что я испытала.
Певунов кивнул и, не переодев рубашку, вышел.
Лариса его ждала, картинно опершись на открытую дверцу такси, и курила. Вся улица могла наблюдать, как Певунов к ней приблизился, как она его поцеловала в щеку и как они вместе втиснулись на заднее сиденье. Лариса буркнула что-то таксисту.
— Куда? — переспросил не водитель, а Певунов.
— В горы, любимый, в горы!
— Туда в один конец полтора часа.
