— Молишься?
Сафин вздохнул.
— Нет, я стою здесь на коленях с закрытыми глазами, потому что готовлю кашу. Да, я молюсь. — Он приоткрыл один глаз и направил его на Темпла. — Хочешь присоединиться?
— Я не верю в Бога, забыл? — Темпл заметил, что снова теребит край рубахи, и остановил себя. — Можешь ли ты честно сказать, что Он хоть раз пошевелил пальцем, чтобы помочь тебе?
— Бог не должен нравиться, чтобы в него верить. Кроме того, я знаю, что я последний в списке на помощь.
— Зачем же ты молишься?
Сафин накрыл лицо покрывалом для молитвы, глядя на Темпла через бахрому.
— Я молюсь за тебя, брат. Похоже, тебе это нужно.
— Я… немного нервничал. — Темпл заметил, что теребит рукав, и отдернул руку. Бога ради, неужто его пальцы не успокоятся, пока не распустят все его рубашки? — У тебя было чувство, что чудовищный вес давит на тебя…
— Часто.
— … и может упасть в любой момент…
— Постоянно.
— … и ты просто не знаешь, как убраться из-под него?
— Но ты знаешь. — Последовала пауза, они смотрели друг на друга.
— Нет, — сказал Темпл. — Нет, нет.
— Старик тебя слушает.
— Нет!
— Ты мог бы с ним поговорить, заставить его остановить это…
— Я пытался, он не хочет слышать!
— Возможно, ты пытался недостаточно. — Темпл зажал уши руками, а Сафин их оттащил.
— Легкий путь ведет в никуда!
— Тогда поговори с ним сам!
— Я просто скаут!
— А я просто юрист! И никогда не называл себя праведным человеком.
— Как и ни один праведный.
Темпл освободился и зашагал через деревья.
— Если Бог хочет, чтобы это остановилось, так пусть остановит! Разве Он не всемогущ?
— Никогда не оставляй Богу то, что можешь сделать сам! — услышал он крик Сафина и обхватил себя за плечи, словно слова были камнями. Этот человек начинал говорить, как Кадия. Темпл только надеялся, что не кончит так же.
Конечно, больше никто в Компании не выглядел желающим избежать насилия. Леса были полны жадными до битвы людьми, которые подтягивали изношенные ремни, точили оружие, натягивали луки. Пара северян била друг друга, распаляясь. Пара кантийцев молилась по-своему, стоя на коленях перед молитвенным камнем, который они с великой осторожностью поставили на пень, не тем концом кверху. Каждый человек берет Бога в союзники, неважно, куда он смотрит.
Возвышающийся фургон втащили на чистое место; усердные лошади ели. Коска наряжался у одного из колес, обрисовывая свое видение атаки на Аверсток собранию главных членов Компании. Он плавно переходил со стирийского языка на общий, экспрессивными жестами руки и взмахами шляпы поясняя тем, кто не говорил ни на том, ни на другом. Сворбрек склонился над валуном перед ним, с карандашом, готовым запечатлеть великого человека за работой.
