— Героические, — сказал он.
— Темпл мой нотариус. Он готовит контракты и следит, чтобы они выполнялись. Один из умнейших ублюдков, что я когда-либо встречал. На скольких языках ты говоришь, Темпл?
— Бегло не более чем на шести.
— Важнейший человек во всей чертовой Компании! После меня, разумеется. — На холме подул бриз и растрепал редкие белые волосы на покрытой пятнами голове Коски. — В будущем я расскажу вам свои истории, Сворбрек! — Темпл сдержал очередную гримасу отвращения.
— Осада Дагоски! — которая окончилась провалом. — Битва при Афиери! — постыдный разгром. — Годы Крови! — стороны менялись, как рубашки. — Кампания в Кадри! — пьяное фиаско. — Я даже содержал козу несколько лет. Упрямая скотина, но верная, этого у нее не отнять…
Сворбрек смог изобразить подобострастный поклон, сидя скрестив ноги напротив куска упавшей каменной стены.
— Не сомневаюсь, мои читатели будут трепетать от ваших подвигов.
— Их хватит на двадцать томов!
— Трех будет более чем достаточно.
— Вы знаете, однажды я был Великим Герцогом Виссерина. — Коска отмахнулся от попыток преклонения, которых на самом деле не случилось. — Не волнуйтесь, не стоит называть меня превосходительством — мы тут, в Компании Милосердной Руки, все свои и обходимся без формальностей, не так ли, Темпл?
Темпл глубоко вздохнул.
— Мы все свои. — Большинство из них были лжецами, все были ворами, некоторые убийцами. Неформальность не удивляла.
— Сержант Дружелюбный[10] был со мной даже дольше, чем Темпл, с тех самых пор, как мы низложили Великого Герцога Орсо и усадили Монцкарро Муркатто на троне Талинса.
Сворбрек посмотрел вверх.
— Вы знакомы с Великой Герцогиней?
— Весьма близко. Я думаю, не будет преувеличением сказать, что я был ее близким другом и наставником. Я спас ее жизнь при осаде Муриса, а она мою! Историю ее восхождения к власти я обязан поведать вам на какой-нибудь остановке, это дело чести. Есть весьма немного достойных личностей, за которых или против которых я не сражался в то или иное время. Сержант Дружелюбный?
Безшеий сержант посмотрел вверх, его лицо ничего не выражало, как плита.
— Что ты понял за время, проведенное со мной?
— Я предпочитаю тюрьму. — И он вернулся к катанию своих костей, к занятию, которое могло полностью занимать его часами.
— Он такой шутник! — Коска махнул костлявой рукой на него, хотя не было и намека на шутку. За пять лет Темпл ни разу не слышал, чтобы сержант Дружелюбный шутил.
— Сворбрек, вы увидите, что Компания живет добродушными шутками.
