Спали довольно чутко, нередко организовывали дежурство по костру, доставалось по часу каждому. Лагеря-то только что расформировались и бывшие заключенные стали жителями нашего городка. Но редко, кто бродил по ночам у реки, за два с лишним километра от города, особенно по той, противоположной стороне. Мостов в ту пору не было, ближайший паром за пяток километров, да тот ночью не работал. Кругом правобережная степь, дикие заросли кустов и больших деревьев вокруг многочисленных озер, проток и заливов. Только мы, дикие пацаны и могли шастать по этим безлюдным, непроходимым ночью дебрям, орать и горланить так, что с противоположной стороны , за двести-триста метров, нам кричали рыбаки от костров, чтобы мы не мешали им спать
Подъем был, как всегда, перед рассветом. Сонные и чумазые мы расползались от разгоревшегося костра, протирали глаза и смеялись друг над другом, глядя в разрисованные углем чужие рожи. Умывались, грели чай и, наскоро позавтракав, спешили ловить рыбу на свои заветные места, чтобы не пропустить утренний заревой жор.
Однажды, только что встав, но еще, как следует не проснувшись, сразу начали ловить рыбу. А дело было на Длинном озере, на его крутом берегу, на мокрой от росы, траве . Помню, поймал крупную плотвичку, а она возьми и сорвись и скользит, подпрыгивая все ближе к воде. Отбросив удочку, я прыгнул за ней. Сижу под водой, как-то тепло сразу вокруг стало и соображаю, снится мне все это или наяву. Ребята на берегу уже всполошились, ладно прыгнул в телогрейке, так что-то уж долго сидит под водой согнувшись. Стали тыкать в меня палками, чтобы разбудить. Проснувшись, злой и мокрый, рыба-то из рук выскочила, вылез я на холодный берег и стуча зубами, начал отжимать одежду и сушиться у костра. Все ловят рыбу, а я совсем голый и синий от холода бегаю вокруг костра и сушу одежду. Долго потом друзья шутили над моим подводным сном.
Часам к восьми утра вытаскивали переметы и закидушки, развешивали их для сушки, пили чай и доев остатки провизии, сматывали удочки и отправлялись домой. Был у нас ритуал – перейдя речку, идти на узкий каменисто-песчаный перекат, где протока впадала в речку. Течение там было на стремнине настолько сильное, что при глубине чуть выше колен сбивало с ног. Мощный напор тугой воды стремительно нес тело в небольшой омут с чистым песчаным дном, с водоворотом и волнами. Для нас было большим удовольствием поплавать здесь, побороться со стихией и освежиться перед долгой дорогой по жаре.
