Летом всегда были проблемы донести улов, чтобы он не протух, особенно часто портилась рыба пойманная прошлым вечером. Поэтому резвились недолго, подозрительной рыбе вспарывали брюхо и промывали чистой водой. Потом рыбу перематывали мокрой тряпкой с осокой, все это засовывали в сетку и клали на дно вечно вонючего вещмешка. Домой шли быстро, стараясь нигде не задерживаться и не резвиться. Улов обычно составлял от одного до пяти килограммов на рыбака, в зависимости от жора и удачи. Иногда попадались сомы и более пяти килограмм, но обычно экземпляры за килограмм были редки.
Идя домой, серьезно обсуждали причины удач и промахов, намечали планы на следующую рыбалку, а нередко умудрялись вечером этого же дня сбегать на вечерний клев. Придя домой, отдавали улов, начинался крик, кому чистить эту противную рыбу. Рыба дома практически не переводилась и давно всем приелась. Развешивалась одежда в огороде для просушки, сушились и снасти. Позавтракав-пообедав укладывались спать часов до четырех дня. Только закрываешь глаза и проваливаешься в глубокий сон, поплавок уходит на дно и ты дергаешь удочку, вот и проснулся. Снова засыпаешь и так пока не перестанет сниться клюющий поплавок. Однажды уснул, крик, будят меня – младший братик бегал по огороду и попался на крючок перемета. И смех и грех, никто не может снять ребенка, а он орет, как резанный. Вот и пришлось будить меня. Я, опытной рукой, быстро снял с крючка «крупного соменка». Получил от матушки нагоняй и с тех пор развешивал перемет только на заборе.
После ночной рыбалки много пьется воды, мучает жажда и оставшийся день ходишь невыспавшийся. Потом, на следующий день все проходит, но долго снится речка, рыба и рыбалка. Вода, вода, вода.
***
Глава 5. Наши путешествия.
К четырнадцати годам мы освоили все близлежащие водные просторы в округе 10-15 километров, от Ишимбая до Мелеуза, от Белой до Ашкадара. Все озера, реки и заливы были проплаваны, проловлены, берега исхожены, на предмет ягод и наживки. Знали где и когда берет и какая рыба, в какую погоду, куда лучше идти на ночь. Каждое место, дорога, озеро или протока имели наше название или прозвище. По ним мы и ориентировались, обсуждая друг с другом очередные походы. Была у нас длинная, едва видная Лапшинная дорога, на той стороне. На ней мы нашли когда-то этикетку, с названием «Лапша», так это имя и прилипло к дороге. Было у нас озеро «Длинное», что шло изгибаясь по той стороне, разветвляясь и переходя в ручей в некоторых местах и впадая, в конце концов, в наш Залив. На острове «Трех капитанов» был родник «Беломорский», там мы нашли пустую пачку от папирос. В глухих овражистых местах у нас была огромная черемуха с очень крупными, но кислыми ягодами и звали ее «Тенистой». Все это запомнилось в цепкой детской памяти, так, что многое сохранилось до сих пор. Давно нет ни той черемухи, зарос и исчез Залив, остров «Трех капитанов» просуществовал два года, очередным половодьем смело все его деревья и кусты и теперь там течет вода. Все меняется, а память удерживает, не отдает забытью, то былое и близкое.
