— Спросил бы лучше меня, — сказала чернокожая девушка. — Я бы тебе ответила за двадцать пять секунд, и несчастных собак не пришлось бы мучить.
— Ты до того невежественна и самонадеянна, что просто сил нет, — сказал близорукий старик. — Конечно, сам факт этот был известен любому ребенку, но он никогда раньше не был проверен научно, лабораторным путем, а потому с научпой точки зрения известен не был. Ко мне он попал в виде неквалифицированного предположения, я же создал из него научную истину. Позволь поинтересоваться — ты когда-нибудь ставила опыты?
— Не раз, — ответила чернокожая девушка, — и сейчас поставлю еще один. Ты знаешь, на чем сидишь?
— Я сижу на бревне, почерневшем от времени и покрытом шершавой корой, весьма неудобной для сидения, — сказал старик.
— Ошибаешься, — сказала чернокожая девушка. — Ты сидишь на спящем крокодиле.
С воплем, которому мог бы позавидовать сам Михей, очкастый вскочил, кинулся сломя голову к соседнему дереву и вскарабкался на него с проворством, для такого пожилого господина почти сверхъестественным.
— Слезай, — сказала чернокожая девушка. — Не худо бы тебе знать, что крокодилы водятся только возле рек. Я всего лишь поставила опыт. Слезай!
— Но как же я слезу? — спросил очкастый, весь дрожа. — Я ведь себе шею сломаю.
— А как ты залез туда? — спросила чернокожая девушка.
— Не знаю, — ответил он, чуть не плача. — Так можно и в чудеса поверить. Я никогда бы не мог залезть на это дерево, и вот, однако же, сижу здесь, и мне уже никогда не спуститься на землю.
— Интересный опыт, правда? — сказала чернокожая девушка.
— Позорный по своей бесчеловечности, противная девчонка, — простонал он. — Скажи, а тебе не пришло в голову, что ты можешь стать причиной моей гибели? Или ты воображаешь, что хрупкий физиологический организм вроде моего можно подвергать таким перегрузкам и они не скажутся пагубно или даже фатально на сердце? Теперь уж я до конца своих дней не смогу сесть на бревно. Мне кажется, что пульс мой сильно учащен, беда только, не могу его посчитать: вздумай я отпустить ветку, я тотчас рухну вниз.
— Ну, уж если ты умудрялся вырезать половину мозга у собаки, не нарушив при этом ее слюноотделения, тебе нечего беспокоиться, — невозмутимо возразила она. — По-моему, африканское колдовство куда действенней, чем твое гаданье на собаках. Одно мое слово, и ты вскарабкался на дерево, как кошка. Ведь ты и сам согласен, что это чудо.
— Сказала бы ты какое-нибудь другое слово и спустила бы меня с дерева в целости и сохранности, ведьма проклятая, — проворчал он.
