— Это зачем? Ведь это простой хлеб!
— Хлеб, конечно, ведь теперь четыре часа, — ответила ей просто маленькая девочка, с наслаждением уминая свой ломоть за обе щеки.
Когда хлеб был съеден, к маленьким подошла их пепиньерка:
— Allons, courez maintenant! [35] А ты пойдешь со мной, подожди, — добавила она и взяла Варю за руку.
Тут она увидела, что Варя держит кусок хлеба в руке.
— Это у тебя что? Отчего ты не ела? Неужели ты не голодна?
— Я лучше подожду молока, я не люблю сухой хлеб, — ответила Варя, втягивая всей грудью воздух, что она делала всегда, когда конфузилась.
Пепиньерка засмеялась:
— Долго же тебе придется ждать молока! Знаешь ли, хлеб надо съесть на месте, а в карман прятать и ходить с ним не позволяют. За это наказывают.
Она взяла Варю за руку и повела ее по длинным пустым комнатам и коридорам.
— Мы куда идем? — спросила с беспокойством Варя, заглядывая в лицо пепиньерки.
— Куда? Скоро увидишь, только не молоко пить! — ответила та, поддразнивая девочку.
Они поднялись в верхний этаж, прошли одну большую спальню, уставленную двумя длинными рядами кроватей, одинаково накрытых белыми байковыми одеялами с ярко-красной каймой и двумя подушками на каждой, прошли другую, а в третьей остановились.
— Софьюшка! — крикнула пепиньерка. — Софьюшка!
На противоположном конце спальни отворилась дверь, и из нее показалась высокая, худая, рыжеватая, с крупными веснушками на длинном лице горничная — девушка в тиковом платье.
— Елена Антоновна приказала остричь новенькую. Нельзя ли поскорее? Мне надо еще поспеть в лазарет до шести.
— Сейчас, — ответила девушка и скрылась за дверью. Через минуту она вышла с ножницами и гребнем.
— Ну, садитесь, — сказала она, отодвинув от первой кровати табурет. — Э-э-эх, да какие же чудесные локоны! Вот жаль-то! — добавила она, собрав в руку длинные и густые шелковистые волосы девочки. — Вот тут садитесь.
Варя только в эту минуту поняла, что дело идет о ее локонах. Она испуганно посмотрела на пепиньерку, на Софьюшку и на ножницы.
Софьюшка нагнулась, чтобы приподнять и посадить девочку на табуретку, но Варя вырвалась из ее рук, отбежала на несколько шагов, остановилась и закричала отчаянным голосом, взявшись за голову:
— Нет, нет, пожалуйста, нет!
— Замолчи! — крикнула пепиньерка и направилась было к Варе, но девочка бросилась от нее на другой конец комнаты, забилась между кроватью и стеной и, как испуганный зверек, беспокойно оглядывалась по сторонам.
— Оставьте ее, барышня, — сказала участливым голосом Софьюшка, — смотрите, как она испугалась, бедная пташка! Все равно, ведь можно завтра утром…
