В рай с пересадкой | страница 4



— Не дамся!… — перебил его Николай. — Не положено. Нет такого закона.

— Какого ещё закона? — переспросила Клавдия.

— А чтобы муж и жена на одной машине работали. Семейственность получается.

— Такая семейственность делу не помеха, — сказал Сергей Иваныч. — Я согласен.

Но с этим не был согласен Николай.

— Это что же выходит, — не сдавался он. — Дома с ней, на работе с ней, и с работы вместе? За что, Иваныч?

— Ничем не могу помочь, Коля, — развёл руками Селезнев. — Если женщина просит — не могу отказать. А тем более родная племянница, да ещё в таком деле. Сам понимаешь.

— Сейчас ведь не год женщины.

— Так надо, Коля, так надо. Ты сам виноват.

— А у меня отпуск на днях. Я лучше в отпуск… — как за последнюю соломинку-надежду ухватился Колька за новую мысль, пришедшую, как видно, только сейчас, но Клава уже взяла его за руку и повела к двери.

— Спасибо, дядя Серёжа, — поблагодарила она Селезнёва. — Пошли. Всё равно ничего не выревишь. Пойдём работать.

У самого порога Колька задержался и, обернувшись, выдохнул с тоскливой безнадежностью:

— За что, Иваныч? Ведь вчера вместе были.

Сергей Иваныч опять развёл руками: хоть и жалко Кольку, но ничего не поделаешь. Селезнёв опустился на стул и пододвинул вентилятор к самому лицу. В кабинет вошла секретарша.

— Извините, Сергей Иванович, — виноватым голосом заговорила она. — Я им говорила, но Клавдия…

— Ничего, ничего, — махнул рукой Селезнев, — всё правильно, Зина, всё правильно.

Секретарша заметила на столе своего начальника молочную бутылку и удивлённо спросила:

— Вы, вроде, никогда кефир не пили, Сергей Иванович?

— Запьёшь… в такую жару.

— Может быть за квасом сходить.

— Спасибо, Зина, не нужно пока.

Секретарша вышла, но двери кабинета Селезнёва, кажется, не думали сегодня закрываться: на пороге появился небольшого роста пухлый, краснощёкий здоровяк в лёгкой рубашке с короткими рукавами, этакий боровичок. В руках он держал целую пачку разных бумаг. Это был профсоюзный «бог» Александр Никанорович Рожков.

— Можно, Сергей Иваныч? — спросил Рожков от порога.

— Заходи, заходи, Никанорыч… Здорово. — Селезнёв встал и протянул руку. — С чем пожаловал?

Рожков положил перед Селезнёвым бумаги.

— Надо, Сергей Иваныч, списки утрясти.

— Какие списки? Садись.

— На получение мест в детсадах и яслях.

— Не горит? — кивнул Селезнёв на бумаги.

— Да сегодня ещё терпимо.

— Ну, тогда чуть позже.

Рожков внимательно посмотрел на Селезнёва.

— Что, нездоровится? — спросил он.

— Да, брат, тяжеловато. А ты, я вижу, как огурчик.