— Это случайность, — махнул рукой Ненашев. — Вам просто повезло. Квартальный оказался на месте, плотников в неурочный час выгнали, те не слишком осторожничали… Авось, само собой все получилось. Вы же их не выслеживали, понятия не имели, что они там окажутся!
— Не пойму я вас! — Алексей Данилович от злости схватил лист бумаги и начал быстро-быстро его складывать. Вскоре у него в руках остался маленький белый квадратик. — Вы к чему клоните? Что не надо туда ехать? Да я хотя бы ради исполнения должностной рутины должен то место осмотреть и все зафиксировать!
Евлампий Григорьевич недовольно уставился на Ненашева. Этот лощеный господин с торчащими рыжими усами Тычинскому положительно не нравился.
Ненашев буравил глазами Рачковского.
— Хорошо, вы туда поедете и арестуете всех, кого там обнаружите. Но! Сначала туда пойдет ваш осведомитель и скажет, что… Впрочем, это совершенно не важно, что он скажет. С ним пойду я и постараюсь убедить присутствующих добровольно сдаться. Имею все основания считать, что они согласятся.
Алексей Данилович уставился на Ненашева с недоумением.
Чернота за окнами сменилась серым холодным рассветом. Казалось, что тяжелые тучи разлеглись прямо на крышах.
— Ну что ж… — Рачковский по прежнему не сводил глаз со статского советника, — будь по-вашему.
Сложившееся хрупкое согласие тут же лопнуло от нервного возгласа Тычинского.
— Я туда второй раз не пойду!
Ненашев подошел к Евлампию Григорьевичу и смерил его долгим, внимательным взглядом.
— Хорошо… — задумчиво произнес он, — пожалуй, без вас гораздо лучше будет.
Антон не понял, откуда появились жандармы. Подъехал экипаж, где были Лиза и Аглая. Лиза вышла. Они с Иваном отошли. Антону очень хотелось узнать, о чем они говорят.
Раздался грохот водовозной телеги и вдруг со всех сторон налетели…
— Никому не двигаться! — раздался грозный окрик.
Борисоглебский в тот же момент решил, что не пойдет ни под суд, ни на каторгу, в Сибирь без срока… Руки его, сжимающие трубки, поднялись вверх.
— Бросит, ваше благородие, бросит! — взвыл чей-то трусливый дискант за спиной.
«Неужели прямо сейчас умирать?» — завертелось в голове каруселью.
Комната быстро наполнилась жандармами. Кто-то осторожно подкрадывался ближе, делая успокаивающие жесты рукой. Антон отчетливо видел его отражение в грязном оконном стекле. Кто-то протянул уже руку в белой перчатке…
Борисоглебский качнулся, он терял сознание, тяжелый снаряд, так неудобно лежавший в руке, медленно выскальзывал… И тут же следом, со всех сторон разом разверзся ад. Взметнулись столбы пламени, дикие вопли и выстрелы потонули в его грохоте.
