Это эгоистично. Бесчестно. Но уже нельзя ничего исправить.
— Как можно любить такую безумную женщину, как леди Алтея? — спросил Харлан.
— После смерти мужа она отвергла много предложений руки и сердца, — сказал Бэзил. — Так что некоторые считают это вполне возможным.
— Не говорите о ней так! — вскинулся Уиклифф.
У всех брови поползли вверх. Элиза кляла свое дыхание, шумно застрявшее в горле. Хуже того — Харлан, похоже, это заметил. Одним глазом.
— Все знают, что ты называл ее не иначе как «гарпия ада», — беспечно сказал Харлан.
Все наблюдали, как герцог гневно, медленно и методично комкает газету в тугой шар.
Его лицо выдавало напряженность чувств. Еще вчера он смеялся с ней и тянул к себе для поцелуя, вспоминала Элиза, а теперь горячо защищает леди Шакли. Эту гарпию ада!
— И говорил, что лишь по счастливой случайности избавился от когтей сатаны, — добавил он.
Герцог поднялся и обошел вокруг стола. Его движения были сдержанны, но казалось, что он вот-вот взорвется.
— Что случилось? — спросил Бэзил.
Уиклифф в ответ лишь презрительно усмехнулся.
— Да, дружище, что случилось? — искренне поинтересовался Харлан, но тоже не получил ответа.
Герцог с другого конца комнаты пристально смотрел на нее долгим горячим взглядом. У Элизы замерло сердце, комната погрузилась в сумрак, все поблекло, — она видела только герцога, Себастьяна. Что тревожит его, она не могла понять, как не понимала и смысла его взгляда. Неужели он знает?!
У нее прервалось дыхание.
«Что вчера произошло у леди Алтеи?» — хотелось спросить Элизе. Но слово «Простите!» адским пламенем жгло ей губы.
Она не посмела произнести ни слова.
— Просто не говорите о ней, — спокойно сказал герцог. И швырнул бумажный шар в камин.
Уиклифф не заметил, как Элиза вздрогнула. Но Харлан увидел, даже одним глазом.
Глава 27 Закат над Лондоном
В тот же день вечером
Герцог ушел на крышу после завтрака и к закату еще не вернулся. Элиза приготовила для него поднос с едой и бутылкой вина. В какой-то момент она хотела поставить на поднос два бокала, но не была уверена, что ей будут рады. Так что один бокал. Вино. И сигара.
Элиза очень сожалела о том, что написала. Настолько, что подумывала, не признаться ли во всем герцогу. Но эта безумная мысль вызвала у нее лишь горький смешок.
Она хочет отказаться от только что обретенного успеха?
Сегодня утром газета легла на все стойки и столы. К полудню Найтли прислал ей письмо, которое гласило: «Отлично, Элиза!» Аннабелл, наверное, отдала бы правую руку — пишущую руку! — чтобы добиться от него такого внимания. Насколько Элиза знала, ни одна из Великосветских корреспонденток не получала подобную записку от их несгибаемого работодателя.
