— Значит, Элиза отсутствует почти двенадцать часов, — заключил он.
— Я думала, что она у Джулианы, — проговорила леди Брэндон.
Под глазами у нее были темные круги. Уиклифф только сейчас это заметил.
— А я думала, что она у Софи, — ломая руки, добавила леди Роксбери. Судя по ее виду, она тоже не спала и нервы у нее на пределе.
— И я тоже, — сказала Аннабелл. — Я думала, она пошла переодеться, леди Алтея толкнула ее, и шампанское выплеснулось на платье.
— Мы ничего не подозревали, но сегодня утром она не пришла, чтобы обсудить бал, как мы собирались, — пояснила леди Роксбери.
— А вам не приходило в голову, что она просто не хочет встречаться с вами? — спросил Уиклифф.
— Не говорите чепухи! — резко возразила леди Брэндон.
— Мы послали человека к ее родителям, — добавила леди Роксбери. — И даже расспросили Найтли. Никто не знает, где она.
— Мы подумали, если она не у вас, — продолжила Аннабелл, — тогда о ней может знать этот человек, Лайам. — Уиклифф не выказал никакой реакции, и она пояснила: — Тот, которого вы заперли в подвальной тюрьме.
Уиклифф вздохнул — его утомили дамские глупости.
— Во-первых, никакой тюрьмы нет. Во-вторых, он сбежал. В-третьих, вы действительно верите всему тому вздору, который сами сочиняете? — спросил он.
— Ту колонку написал Найтли, — сказала леди Роксбери. — Вариант, который предложила Элиза, был слишком лестный, поскольку она пыталась восполнить ущерб, который нанесла вашей репутации. Найтли не захотел печатать ту статью. Вы должны это знать.
Чего еще он не знает? Он был зациклен на себе: обман, вероломство, полное равнодушие к его личным тайнам и личной жизни. А как насчет ее собственных мечтаний и демонов? Уиклифф понял, что почти ничего не знает. Женщина, которая выставила его напоказ свету, исчезла.
Он вглядывался во встревоженные лица.
— Ваша светлость, — сказала Аннабелл, — Элиза наша подруга. Мы любим ее, и у нас есть веские причины думать, что она нуждается в вашей помощи. — Щеки у нее порозовели, но она продолжила свою пылкую мольбу: — Если в вашем сердце есть хоть капля доброты, пожалуйста, помогите нам. Но если вы отказываете нам, пожалуйста, не тратьте наше время. Если мы найдем ее слишком поздно, я себе этого никогда не прощу.
— Я помогу, — сказал Уиклифф спокойно, хотя внутри у него бушевал ураган. Элиза пропала… Что, если они не найдут ее? Что, если он никогда больше ее не увидит?
Мука — неподходящее слово. Сожаление — слишком холодно и вежливо. Было огромное чувство утраты. Душевная пустота давно в нем жила, но только теперь он в полной мере ее осознавал, когда понял: та единственная женщина, которая могла бы ее заполнить, исчезла без следа. И как простить себе их последнюю встречу, когда он был так суров и беспощаден к девушке, которая лишь пыталась выжить в мире, ей не благоволившем.
