Но похоже, это «нечто» ушло. Уиклифф теперь чаше обычного запирался в своей таинственной комнате, избегая ее.
Это справедливо, ведь она погубила его жизнь своей писаниной. Возможно, в Божьем мире существует любовь достаточно сильная, чтобы преодолеть подобное предательство, но Элиза о такой не слышала. А она много знала о неприятностях, тревогах и драмах людей. Миссис Баксби, Харлан и щедрые порции чая с виски обеспечивали материалом, который, изложи она его, явно перевесил бы ее попытку описать благородные дела герцога. Но у нее просто не было времени водить пером по бумаге. Одно дело следовало за другим. Еще не полностью оправившись от потрясения, ночью она забывалась тяжелым сном.
Элиза с ужасом сознавала: минута уходит за минутой, и в конце концов она поняла, что уже слишком поздно. Газета выйдет без ее статьи, и это будет плачевный финал ее карьеры Великосветской корреспондентки.
Даже теперь, два дня спустя, щеки Элизы жарко горели при воспоминании о том, как Найтли при всех сотрудниках «Лондон уикли» вручил ей отвергнутый текст. Слово «унижение» и близко не описывает случившееся. Может быть, на нее вовсе не нападали… может, она просто потеряла сознание от позора.
Но нет, стычка крепко впечаталась в ее память, как грубые надписи на столах пабов, вырезанные пьяницами. Холодные голубые глаза Лайама, неистовый стук собственного сердца, тошнотворно-сладковатый запах хлороформа — все это она теперь отчетливо вспомнила.
Мягкий шелест веника по мрамору, непрерывный и быстрый. Возможно, дело не в том, что знает герцог, — важно, в чем она может признаться.
Она могла оставаться для герцога чужой, даже будучи с ним рядом. И даже ближе. Есть события, которые никогда не происходят. Если бы она могла позволить своему сердцу полноту чувств без боязни не найти ответного отклика, если бы существовала хоть малейшая возможность быть им вместе… Вот тогда, надеясь на его любовь и прощение, она рассказала бы ему правду.
Веник все шаркал и шаркал по полу.
Она могла даже признаться…
Но он не мог принять ее чувств, он не принял бы… Потому, как всегда, ей придется самой пробивать себе дорогу в жизни.
И сразу всплыла мысль о десяти тысячах фунтов, назначенных за ее имя. Десять тысяч фунтов могут обеспечить ее до конца жизни. Десять тысяч фунтов могут отправить герцога в Тимбукту и обратно на золоченом корабле. Десять тысяч могут восстановить благосостояние Уиклиффа, и тогда отпадет необходимость приковать себя к этой гарпии ада, леди Алтее.
