Ведь и помянуть его, бедного, некому. Дети еще маленькие, Антон Бельяминович очень занят, да и нету у них Там, наверное, кладбища, всех сжигают. Про акулу и говорить нечего, ей бы только деньги получать. А жена.;. Где она? Она, наверное, про брошенного Аркадия и думать забыла. А ведь надо помянуть человека!
Вера Васильевна сварила рис, выложила его на тарелку горкой. Мармелада не нашлось (а кажется, его кладут в кутью), но были шоколадные конфеты. Она развернула их и, когда рис остыл, разложила сверху. Шоколадные, наверное, тоже можно. Какая разница?
Очень старые, муромские еще воспоминания смутно светились у нее в сознании. Она вспомнила о куличе и крашеных яйцах, которые готовили к Пасхе. Кулич печь сейчас, конечно, некогда, но яйца сварить можно. Яйца тоже, кажется, крошат на могилках, когда поминают. Или это в Пасху, вернее, в родительский день, когда приходят помянуть? Но, значит, все равно можно.
Еще вспомнились белые платочки, в которые завязывали куличи, пасху и крашеные яйца, когда несли перед праздником святить в церковь. Почему-то обязательно в белых платочках, завязанных крест-накрест, и, из-под узла пробивается красный бумажный цветок. Мода была такая, что ли?
Самой церкви Вера Васильевна не помнила. Она вообще не вспоминала о ней никогда, потому что была неверующей. Да и нет церквей в Магадане, а уж в маленьких поселках и подавно. По Сергею никаких поминок в Атке не устраивала — закопали и разошлись. А потом могилу так снегом замело, что и не найдешь.
И сейчас, когда она думала об Аркадии, почему-го вспомнила Сергея. Видела она Сергея, но представляла, что это Аркадий. Может, потому, что тоже бесшабашный, другой берегся бы, а этот в самое пекло полез и о себе не позаботился после аварии. Чем не братья? Только Аркадий лучше, честнее, что ли, зла ей не делал. Хотя тоже был, наверное, повеса порядочный. Но что теперь об этом говорить.
По дороге к Тоне она зашла в магазин и купила бутылку водки. Это тоже полагается на поминках.
— Ты чего? — спросила Тоня, когда Вера Васильевна пришла к ней с белым узелком в руках.
— Несчастье, — сказала она, и голос у нее задрожал. — Аркадий умер.
— Да ты что! Он же улетел.
— В самолете все и случилось. Антон Бельяминович написал.
— Я его веселым видела. Он тебе приветы передавал, жалел, что не встретились.
— Теперь уже не встретимся. Разве что там. У тебя время есть?
— А чего?
— Пойдем на кладбище. У него ведь никого нет. А для души неважно, где помянут.
