И со временем (еще при первой жене) главное удовольствие в выпивке Виктор Степанович стал получать не от вида напитка (хотя водку он предпочитал всему остальному, а от спирта уже берегся, да и не достанешь его теперь в Магадане, разве что ребята с трассы привезут), не от количества выпитого (хотя, конечно, наперстками он не пил), а от самой процедуры, точнее, от ее незаметности. Выпивать просто так, у всех на виду, он уже считал не только неинтересным, но и неприличным — каким-то бахвальством, разнузданностью, что ли. И совсем другое, когда делаешь это незаметно, преодолевая трудности и оставляя всех (начальство, приятелей, жену) в дураках. Вот тогда выпивка приобретала смысл.
Именно поэтому, как мне кажется, он и злился, если утром жена его не провожала и он глотал свою водку безо всякого интереса, даже стесняясь этого поступка.
Вера Васильевна работает вахтером на продовольственной базе — дежурства по двенадцать часов, а потом два дня выходных, сто семьдесят восемь часов в месяц, если без переработок, оклад шестьдесят рублей, со всеми надбавками и коэффициентом — сто пятьдесят (плюс переработка и тройная плата за дежурства в праздники). Немного для Магадана, но где найдешь больше, если тут все с образованием. Опять-таки два дня работаешь — два гуляешь, разве плохо? Сегодня Вера Васильевна могла встать вместе с мужем — накануне в полдесятого уже была дома. Но не встала, барыня какая. Это сердило Виктора Степановича больше всего.
Зато в те редкие дни, когда выходные Веры Васильевны приходились на субботу и воскресенье или какой-нибудь праздник и она не слишком долго нежилась, он выпивал по всем правилам. С годами у Виктора Степановича накопилось несколько приемов, и он прибегал к тому или другому в зависимости от обстоятельств. Самый простой прием — спрятать бутылку в валенок в коридоре. Некоторую надежность этот прием гарантировал, но пить приходилось в спешке, потому что Вера могла выйти в любую минуту, к тому же пить нужно было из горлышка и безо всякой закуски. Но самое главное — была в этом приеме какая-то банальность, не хватало ему того, что Виктор Степанович назвал бы артистизмом, если бы знал это слово. Поэтому зачастую Виктор Степанович отдавал предпочтение другому приему — прятал бутылку в карман старого Вериного пальто, оно сто лет моталось на вешалке. Здесь уже была и дерзость, и неожиданность, да и гарантия того, что бутылка не будет обнаружена, возрастала, но нить опять-таки приходилось из горлышка и без закуски, наспех. Третий прием — это спрятать бутылку в туалетном бачке, там же можно утопить и стакан, а что-нибудь пожевать — принести в кармане. Словом, достоинства у этого приема были несомненные (сюда же нужно отнести то, что крючок надежно защищал от всех помех). Но, во-первых, часто скрываться в уборной неудобно, и, во-вторых, обстановка все-таки неподходящая. Лучшим своим приемом Виктор Степанович считал такой: он заранее наливал все шесть золотых с эмалью стопок, стоявших на подносике за стеклом серванта (шесть по пятьдесят граммов — триста), остаток он прятал в бачке на тот случай, если не хватит. Если аккуратно налить до краев и нигде не накапать, то будешь в упор потом смотреть на эти стопки и не догадаешься, что они полные, — только середки у них сверкают чуть ярче.
