В письмах поэта к любимой сестре Александре постоянно встречаются намеки на «несчастную страсть» отца. По-видимому, речь идет о картах. Судя по всему, он был игроком страстным, но малоудачливым. Долги росли и наконец превысили 90 тысяч рублей (цифра по тому времени громадная). Удивительно, но главным кредитором Николая Львовича Батюшкова была его вторая жена Авдотья Никитична Теглова. Этот долг перешел к ней после смерти ее родителя, устюжского предводителя дворянства Ивана Никитича Теглова. Согласно векселям сумма равнялась 60 тысячам рублей.
Обстоятельства второй женитьбы отца поэта туманны. Невеста была на двадцать два года моложе жениха; ее возраст уже перевалил за тридцать лет. Общего языка с детьми мужа от первого брака она не нашла, да, по-видимому, к этому и не стремилась. Александра в письме к брату отзывается о ней как о «самой бесчувственной женщине». Не удивительно, что результатом стал семейный раздел. Дети от первого брака опасались, что мачеха приберет к рукам слабовольного мужа и завладеет значительным имуществом их покойной матери. Константину Батюшкову еще не исполнилось двадцати одного года, и наследником он быть не мог. Ему и сестрам угрожало в новой ситуации «остаться на бобах». В конце концов дело завершилось миром и поэт с сестрами Александрой и Варварой переехали в материнскую усадьбу Хантоново, ставшую по его словам их «единственным верным приютом».
Примирение не произошло и после смерти второй супруги отца (в 1814 году). Поэт навестил его весной следующего года. Обветшалый дом был восстановлен пленными французами, но в целом впечатление было тягостным. Он писал своей родственнице Е. Ф. Муравьевой: «Я был у батюшки и нашел его в горестном положении: дела его расстроены. Но поправить можно ему самому. Шесть дней, которые провел у него, измучили меня». Над Даниловским нависла угроза продажи за долги. Имение было описано, сроки назначены. Зимой Батюшков вновь здесь. Настроение было мрачное. Письмо Н. И. Гнедичу начинается словами: «Замерзлыми перстами пишу тебе несколько слов». Далее следует стихотворный набросок:
От стужи весь дрожу,
Хоть у камина я сижу.
Под шубою лежу
И на огонь гляжу.
Но все как лист дрожу,
Подобен весь ежу.
Теплом я дорожу,
А в холоде брожу;
И чуть стихами ржу.
И затем: «В такой стуже лучше писать не умею».
Но Константин Николаевич твердо решил сохранить гнездо предков и предпочел расстаться со своей долей в материнском наследстве. Сверх ожидания ему это удалось. Но неожиданно в ноябре 1817 года Николай Львович умер, и поэт срочно выехал на похороны. Декабрь и начало января следующего года он провел в родительской усадьбе, всецело погрузившись в хозяйственные заботы (надо сказать, здесь он, как и отец, силен не был!). Это был последний приезд поэта в Даниловское.
