— Надеюсь, у Наташи далеко до этого. — А у самого тревога в глазах.
— Ты так говоришь, будто речь идёт о величайшей трагедии.
— А ты считаешь это за благо? — И тотчас, увидела она, пожалел, что дал втянуть себя в этот никчёмный и опасный спор.
Римма тонкой струйкой выпустила дым.
— Я? — спросила она.
— Да нет, это не имеет значения.
Но она не пощадила его:
— Когда я выходила замуж, я считала это за благо.
Глаза его слегка сузились, но взгляда не отвёл. Кажется, он не так понял её: тогда считала, и она, поясняя, выговорила отчётливо:
— Я никогда не жалела о своём раннем браке.
Ни слова не проронил он в ответ. А она смотрела на него и снова терзалась вопросом, который не давал ей покоя вот уже шесть лет: любил он её? Пустое, запоздалое любопытство.
Двумя глубокими затяжками, одна за другой, докурила сигарету.
— У меня к тебе просьба… — Она старательно вмяла окурок в пепельницу. — Ты куда сейчас? За Наташей?
— Да. — Готовность прозвучала в его ожившем голосе: так редко просила о чем‑то бывшая жена. — Она ведь в два приходит?
— В два. Мне в тюрьму надо. Подбросишь?
Ответить не успел: в комнату ворвалась Света Агыше–ва — в ярком платье, в шляпе. Суббота… Прямо с порога затрещала о чем‑то, но, увидев Павла, растерянно осеклась. Праздничное личико приняло выражение постной официальности.
— Здравствуйте, Римма Владимировна. — И прошествовала, стуча каблуками, к своему столу.
Павел поднялся.
— Я подожду в машине.
Усмешкой отметила Римма его деликатность: ни «вас», ни «тебя».
Двумя руками держа шляпу, смотрела Света на уходящего Павла. Это был не профессионально–бесстрастный взгляд адвоката, а иной — взгляд женщины на мужчину. Римма сбоку наблюдала за ней со смешанным чувством гордости и тоски.
— Кто это?
— Судья из Крутинска. А что?
Света закусила губу.
— Там у нас никаких дел нет — в Крутинске?
Девчонка… Римма устало улыбнулась.
— В Крутинске своя адвокатура.
— Да, конечно. — Она положила наконец шляпу. — Римусь, милая, я к тебе с просьбой. Олега помнишь? Высокий такой, с усиками. Он заходил сюда. Лётчик.
— Помню, — сказала Римма и подумала о Валентине. Тот тоже летал, правда, не на военных самолётах — в Аэрофлоте.
Восторженно щебетала Света о своём Олеге:
— Ваше желание, говорит, для меня закон. Ах, так, говорю, тогда покатайте меня на самолёте…
Это могло продолжаться до вечера, а на улице её ждёт Павел. Римма перебила её:
— Ну а просьба‑то?
— Так я же объясняю. Завтра и в понедельник у него нет полётов, два выходных подряд. Приглашает в Сочи слетать. Сегодня — туда, в понедельник — обратно. Отпустишь меня на понедельник? Римусь, дорогая…
