Курнацкий откинулся в кресле и, не сводя глаз с Антона, быстро проговорил по-английски:
— Не могли бы вы рассказать мне о разнице между оксфордским английским языком и тем, на каком говорит народ?
— Мне это трудно, — начал было Антон, но Курнацкий перебил его:
— По-английски! По-английски! Вы же понимаете меня — не так ли?
— Да, я понимаю, — теперь уже по-английски сказал Антон и покраснел, как краснел обычно на экзамене. Смущенно и неуверенно он отвечал на вопросы, старательно подбирая английские слова и тщательно строя фразы.
— Неплохо, но слишком правильно, — оценил Курнацкий. — Сразу видна школьная зубрежка.
— У него не было разговорной практики, — вступился за Антона Щавелев. — Попадет в английскую среду — сразу заговорит как надо.
Курнацкий скривил в недоверчивой улыбке свои яркие губы и снова посмотрел на Антона вопрошающе и требовательно.
— Вы, кажется, занимались до сих пор историей и увлекались ею?
Антон торопливо подтвердил: да, он занимался и увлекался историей.
Кустистые брови надвинулись на черные, гневно засверкавшие глаза.
— Как же вы могли с такой легкостью бросить любимый предмет и взяться за дело, в котором ничего не смыслите?
— А он и не собирается бросать историю, — сказал Щавелев, снова опередив Антона. — Карзанова пришлось долго уговаривать и доказывать, что работа, которая ему предлагается, сейчас важнее и нужнее истории.
— Но он же не имеет никакого представления о дипломатии! — раздраженно воскликнул Курнацкий. — Совсем никакого!
— И это тоже неверно, — сдержанно возразил Щавелев. — Человек, изучающий историю международных отношений, знает достаточно много о дипломатии.
— Теоретически! — Курнацкий многозначительно поднял палец. — Только теоретически!..
— От теории до практики — один шаг.
Малахов мягко постучал по столу пухлой ладонью, как бы примиряя спорящие стороны, и, удостоверившись, что вопросов к Карзанову больше нет, отпустил Антона, попросив его подождать в приемной.
Щавелев, вышедший из кабинета минут десять спустя, нес ту же толстую кожаную папку, набитую бумагами, но его широкое, морщинистое лицо уже не было ни усталым, ни озабоченным. Он одобрительно посмотрел на Антона, провел ладонью по густым волосам, тут же вновь непослушно спустившимся на лоб, и сказал:
— Ну, все в порядке! Отправляйтесь домой, отдыхайте.
— Что — все в порядке? — переспросил Антон, поднимаясь со стула.
— Мне поручено подготовить проект решения. Товарищ Малахов одобрил вашу кандидатуру для работы за границей.
