— Конечно! — подхватил Щавелев. — Конечно! Вот тут вам и карты в руки.
Антон укоризненно посмотрел на Щавелева: тот упорно добивался своего — согласия Антона.
— Карты-то картами, — повторил Антон. — Но ведь и умение нужно, а я никогда не занимался ничем подобным…
— Так вы до известного времени и историей не занимались, — с усмешкой напомнил Щавелев. — А начали заниматься, и теперь ваш декан Быстровский говорит, что вы один из многообещающих молодых ученых…
— История — это другое дело, а тут — я просто не знаю, справлюсь ли…
— Справитесь! — перебил его Щавелев. — Справитесь. Только надо понять, насколько важно то, что вам будет поручено, и отдаться новому делу всем сердцем. Мы вынуждены оторвать вас от истории, от университета, потому что это дело сейчас важнее, необходимее. Вы слышали, наверно, что мы отозвали из-за границы часть наших работников: одних потому, что они слишком долго там жили и потеряли остроту восприятия; некоторых даже потому, что они не оправдали доверия и на них стало опасно полагаться. Теперь нам нужны молодые, свежие силы — коммунисты, на которых можно опереться без колебаний, с полным доверием. От вашей работы, от работы всех наших людей за рубежом, от их честности, от преданности народу, партии будут в значительной мере зависеть наши отношения с большим и враждебным внешним миром. Понимаете?
— Понимаю, — тихо ответил Антон. — Это-то я понимаю.
— А понимаете — соглашайтесь! — сказал Щавелев.
— Я согласен, — едва слышно проговорил Антон. Вспомнив о своем обещании профессору Дубравину не соглашаться на предложение ехать за границу, Антон вспыхнул и хотел было добавить слово «подумать»: мол, согласен подумать, но замешкался и промолчал.
Вероятно, Щавелев не ожидал, что его доводы столь быстро подействуют на молодого человека, и насторожился.
— Подумайте хорошенько, — предупредил он. — Вам придется уехать в чужую страну на долгое время, во всяком случае, на несколько лет. И, видимо, к любимому делу — истории — вам придется вернуться не скоро. Шаг, на который вы решаетесь, серьезно изменит вашу жизнь, и я хочу, чтобы вы видели и понимали это и делали этот шаг сознательно.
Антон покраснел еще больше, но произнес тверже и громче:
— Я согласен. Раз нужно — значит, нужно!
— Ну и хорошо!
Щавелев вышел из-за стола и, протянув Антону руку, сказал, что вечером ждет его снова — предстоит встреча с товарищем Малаховым.
— С товарищем Малаховым? — оробело переспросил Антон.
