Он сел в большое кресло с высокой спинкой, устало откинулся, оглядел часть стола перед собой. Тут были и сациви, и чахохбили, и любимый им чернослив, фаршированный молодыми грецкими орехами – еще одно его любимое блюдо, и тонко нарезанная бастурма. Огромное блюдо зелени – лук, листья черемши, кинза, сельдерей, петрушка, блюдо свежих огурцов и помидоров, редиса, болгарского перца. Блюдо рыбного ассорти – прозрачный осетровый балычок, жирный палтус, семга и форель соревновались между собой по насыщенности красного и розового цветов. Тут у него были свои пристрастия: равнодушный к красной рыбе, он предпочитал ей осетровые балыки, масляную рыбу, пахучий белужий бочок.
К тарелке Командира почти вплотную, так, что нельзя не увидеть, была придвинута большая хрустальная миска с паюсной икрой. Здесь же была розетка со сливочным маслом, блюдце с тонко порезанным лимоном и тарелка с кусками грузинского лаваша. Кроме того, перед ним стояла пол-литровая бутылка воды без газа и пузатая бутылка его любимого коньяка «Тбилисоба» 5 звездочек.
Ну, как можно не любить такого заботливого человека.
С улицы послышались аплодисменты. Двери в зал распахнулись, и в дверном проеме появился батоно Ираклий – высокий, широкоплечий, в белом костюме, белой шляпе и белых туфлях. За его спиной, радостно улыбаясь, стояли вип-персоны малого зала.
– Братья, – заговорил Ираклий. – У нас сегодня большой праздник: к нам пришел преломить кусок лаваша сам Командир, Координатор, батоно Георгий (он часто называл Милованова не Юрием, а на грузинский лад – Георгием).
Из-под широко распахнутых рук Ираклия вынырнули две фигурки в праздничных грузинских костюмах: дочь Ираклия Нина и сын Георгий, крестник Командира. В изысканно-темпераментном танце они прошлись по залу, поклонились Командиру, как почетному гостю, и выскользнули из зала.
Только после этого Ираклий прошел в торец стола к своему креслу. Обнял вставшего ему навстречу Командира, несмотря на более высокий рост, прижался лбом к плечу Юрия Федоровича.
Дальше все пошло своим чередом: распорядитель впускал гостей, принимал дорогие подарки и гигантские букеты цветов, говорились тосты, вино текло рекой, закуски сменялись одна другой. Звучали стихи и песни на грузинском и русском языках, в зале царило приятное возбуждение. Вдруг в дверях вип-зала появилась красная физиономия человека в генеральской милицейской форме. Ему что-то настойчиво объясняли, но в силу принятого на грудь объема спиртного реакция у генерала была замедленной. Он даже попытался приветливо помахать генеральской фуражкой «президиуму». Когда же увещевания наконец дошли до его сознания, красное лицо стало белым и он мгновенно пропал.
