Изрядно яркого в том же роде поджидает нас и в двух других частях трилогии о природе перевода: «Перевод и Эрос» и «Перевод и бессмертие» (здесь физическое мышление уступает роль поставщика метафор мышлению, соответственно, биологическому и метафизическому). Понятно, что во всем этом много иронии, что вообще это — своего рода игра, затеянная специально для того, чтобы ум радовался и удивлялся собственным возможностям. Но уж точно не более игра, чем искусство как таковое (не говоря уж о том, что и перевод, и даже умение проследить, как он устроен — тоже искусства). И не менее, чем всякая игра, она выявляет кое-что весьма серьезное. Например, таинственное родство между несопоставимо, казалось бы, разными областями мира. Единство бытия, пронизанность его общими закономерностями, о которых мы по большому счету можем лишь догадываться, причем играя — вернее всего. (Шутки шутками, а ведь есть некоторые основания утверждать, что «аналогии между законами перевода и законами квантовой механики имеют глубокую подоплеку»: «...дело в том, что и физическое взаимодействие частиц, и перевод можно рассматривать как частные случаи универсального процесса передачи информации», и «в обоих случаях действуют общие законы». Это ли не об устройстве мироздания?) Впрочем, сама возможность перевода с языка на язык — разве не подтверждение этого единства?
Ольга БАЛЛА
КНИЖНАЯ ПОЛКА МАРИАННЫ ИОНОВОЙ
Наталия Черных. Из писем заложника. М., «АРГО-РИСК», 2012, 56 стр.
Новая книга Наталии Черных — это две поэмы: одноименная «Из писем заложника» и «Лето в Отрадном». Два образца «тропарной формы», как толкует ее сам автор, т.е. верлибра на грани ритмизированной прозы. Два явления тойэпической лирики, с какой Черных занимает обособленную нишу в сегодняшней русской поэзии.
В поэме «Из писем заложника» психологическая канва очерчена так же четко, как и сюжетная. Идет условная война; героиня добровольно становится заложником, жертвует своей свободой ради спасения любимого, который не любит ее. Но в плену и в своей жертве обретает истинную себя, рождается заново… Во второй поэме ни сюжетной, ни психологической канвы вроде бы нет, при этом в первой ничего не происходит помимо монологического разговора с адресатом, есть лишь рассказ о действиях, тогда как вторая представляет собой непрестанное действие-действо. «Вдруг все мироздание на нас оглянулось. Остановилось. / А еще полощутся ливни и громы в жестяных перьях, / воздушное крошево сыплется, длится рост безмятежный и сочный рокот. <…> / Звуки брошены свежей подсолнечной шелухой, / ветер волнует нотные знаки / по песку, на солнечном свете, по белому-белому песку».
