— Кровищи литра полтора, не меньше, — со злобным удовлетворением объявил Григорий, копаясь в брюшной полости трупа: — Отсос!
Вишневого цвета жидкость из живота эвакуировали при помощи атмоса и больших марлевых тампонов.
— Ну в тазу я задерживаться не стану. По сценарию, как только я туда вошел, пацан остановку выдал. — Григорий вопросительно взглянул на Николая.
Инсценировка операции заняла немногим более часа.
Окончательный диагноз теперь сомнений ни у кого из врачей не вызывал. На первом месте стояла черепно-мозговая травма, тяжелый ушиб головного мозга. Он же и был основной причиной смерти. Квартет менее экстремальных, но также весьма опасных для жизни травм расположился в графе «сопутствующие».
Пришло время покинуть дружелюбные стены операционной.
Доктора вышли в предбанник. Нарочитая неторопливость снимания перчаток, шапочек и масок лишь подчеркивала внутреннюю напряженность каждого. Никто не хотел выступать перед Мастодонтом в роли глашатая смерти пасынка. Впрочем, Григорий не без оснований полагал, что его-то эта перспектива касается в последнюю очередь. При поступлении больного со свирепым папенькой он не общался. Пациент был поднят в операционную травматологического отделения с переломом таза и черепно-мозговой травмой. Да и непосредственной причиной смерти явилась вовсе не общехирургическая патология. И это притом, что основную физическую работу по спасению юноши выполнил именно он.
И Юрий, и Николай понимали, что честь принятия первого удара должна выпасть кому-то из них, но в одиночку никто идти не хотел.
Травматолог нашелся первым:
— Коля, дискутировать некогда. Ты — основной спасатель. Я — основной приемщик. Так что давай по справедливости. Подходим вдвоем. Я начинаю говорить. Сожалеем, дескать, соболезнуем. Ты включаешься — сделали, мол, все, что могли. Ну а там вместе выслушиваем. Даст Бог, дальше угроз и проклятий дело не пойдет.
— А если пойдет? — угрюмо усмехнулся Николай. Он не поручился бы, что сможет контролировать свое поведение, зайди эти «хозяева жизни» слишком далеко. Но где была та черта, до которой он мог бы вытерпеть, Рассветов и сам не знал.
— А мы в коридоре говорить не станем. Пригласим его одного, без мордоворотов, в ординаторскую. И ментов позовем, — Юрий даже посветлел, вспомнив о товарищах из органов, терпеливо несущих вахту у входа в отделение.
— Ладно, чего резину тянуть. Ты — ведущий, я — в метре позади и сбоку. Как по этикету. — Николай открыл дверь в коридор. — Идем!
