– Мне тоже приятно с тобой поговорить, – сказал Зигфрид, обдумывая внезапно пришедшее решение.
– Правда? – обрадовался Василий.
– Правда. Выпьешь ещё?
– Нет, спасибо…Я же, вообще-то, непьющий. Вот только тут… – Василий покрутил кулаком у сердца.
– А ты тоску в ненависть преврати, – посоветовал Зигфрид.
– Как это? – тихо удивился Василий.
– Помнишь того гестаповца в штатском, что у директора в кабинете был и бумаги писал?
– Помню.
– Он нас всех может упрятать за решётку, как только разглядит, что…у кого-то душа болит.
– Этот может, – согласился Василий.
– Ты на фронте защищался до последнего?
– До последнего, – несколько смутившись, ответил Василий.
– Так почему здесь не защищаешься?
– А как?!
– Надо последить за этим человеком, где бывает, где живёт, а потом уже решать, что делать дальше.
Василий повернул голову боком и сморгнул своим птичьим глазом.
– Или боишься? – спросил Зигфрид.
– Нет, Сергей Иванович, не боюсь. Только не пойму, это мне или вам нужно? – выдал напрямик сообразительный Василий.
– Это нам нужно.
– Я согласен, Сергей Иванович, я не подведу, – заверил Василий.
Несколько дней он наблюдал за Гуком, потом доложил Зигфриду: «прыщавый» несколько раз в день пересекает улицу – ходит из гестапо в полицию безопасности и обратно. «Значит, выполняет обязанности секретаря-порученца и переводчика», – заключил Зигфрид.
– Живёт один в трёхкомнатной квартире, – рассказывал Василий. – Ходит к женщине. Кто такая, не знаю, пока не выяснил, но видел, что молодая, и адрес знаю.
– Да ты просто молодец, – похвалил Василия Зигфрид.
– Ну да, против овец, – невесело отшутился Василий.
– Надеюсь, не надо напоминать, что разговор у нас мужской?
– Что вы, Сергей Иванович, – даже обиделся Василий. – Никому ни гу-гу.
В кабинете у Панова шло совещание – решали, что делать с бывшим одноклассником Зигфрида. Фигура для него явно опасная, и надо принимать какие-то меры.
– Ликвидировать его! – горячо рубанул Кондратьев. – Поручите это мне. Проберусь с ребятами в город, а там видно будет, как действовать.
– А не лучше ли сначала проверить, что за человек? – предложил Игнатов.
Кондратьев вскочил с места:
– Пока будешь заниматься проверкой, он ликвидирует Зигфрида!
Панов думал, не глядя на обоих, потом повернул голову к Игнатову:
– Сколько займёт проверка?
– Трудно сказать, – уклончиво ответил майор.
– Сорок восемь часов, – сам установил срок генерал. – Управитесь?
– Буду стараться.
Сорок восемь часов на то, чтобы узнать всё о человеке, у которого даже фамилия точно не известна, слишком мало. Но для Зигфрида и несколько минут могут оказаться роковыми. Игнатов стал действовать немедленно. Он посылал в Москву срочные телеграммы, сопоставлял ответы. Как ни старался, уложиться в двое суток не удалось. Только на пятый день смог подвести итог проверки.
