— И ты зрил воочию супружницу мертвой? — прищурился Ивашка, не отрывая от его лица изучающего взгляда.
— Я зрил ееную могилу на кладбищах. А двери и ставни избы нашей гвоздями зараз заколочены.
— А про детей откель прознал? — допытывался Сафронов. — Можа, с кем из сродственников об них судачил?
— С соседом встренулись, — снова соврал Аверьян. — Он мне и про супружницу, и про деток все обсказал.
— Соболезную тебе, голубь, — вздохнул театрально Ивашка. — Нынче некогда, а завтра… завтра всей общиною на кладбище сходим и память супружнице твоей, безвременно помершей, всем обществом почтим!
Аверьян побледнел. Он испугался. Ему не хотелось прослыть среди сектантов лгуном и быть презираемым.
— Так што? Могилку-то укажешь? — процедил сквозь зубы Ивашка, все еще буравя лицо Аверьяна пронизывающим взглядом.
— Нет, не хочу я тово, — увел он в пол глаза.
— Не хошь как хошь, — пожал плечами Ивашка. — И не серчай на меня, голубь. Я же энто тово, от всей души хотел…
Он холодно смотрел на нахмуренное лицо Аверьяна, всем своим видом пытаясь подчеркнуть, что верит ему.
— А я ему не верю, — неожиданно подал голос Егор Мехельсон. — Врать он мастак. Я за версту обман чую!
Лицо Сафронова блеснуло в полумраке подвала, в глазах — ликование.
— А теперь, Христа ради, — сказал он вкрадчиво, — ради нас обоих — правду!
В горле у Аверьяна пересохло настолько, что слова едва выходили наружу.
— Супружница моя мертва, — твердил он упрямо. — Какая ешо вам правда нужна? Ежели бы она жива была, то я…
Ивашка кивнул; его взгляд, когда он заговорил, казался сострадательным.
— Ты щас обсказал мне нечто эдакое, во што мне хочется верить, и энто обсказал ты с такой прямотой, што я поверил! — Он тяжело вздохнул. — Стало быть, супружница твоя на кладбище покоится, детишки у сродственников… А изба? Изба осталася, а нам здеся места на всех не хватает?
— Послухай, энто моя изба, а не наша! — закричал Аверьян в отчаянии, ощущая необходимость что-то предпринять.
— Изба твоя, а ты наш, — повысил голос и Сафронов. — Али ты запамятовал, голубь, што в общине нашей все общее?
— Жана померла, дык ведь дети осталися?! — взмолился Аверьян. — Им же…
— Деток твоех к себе возьмем, — оглушил его Ивашка. — Все сообча, я и вы, под одной крышей проживать станем! Эдакое счастье не кажному предначертано в жизне энтой!
— К избе моей и деткам моем не дозволяю суваться! — Аверьян сжал кулаки.
— И в мыслях сее не вынашиваю. Как лутше хотел, а ты…
Лицо Ивашки выразило разочарование. Аверьян с трудом проглотил ком, застрявший в горле.
