— А почему ты не играешь? — полушепотом спросил Верховцев.
— Это разве игра? — Джексон отхлебнул из кружки. — Это не игра, это пока только пылесос.
— Пылесос? — Брови на лице Верховцева поползли вверх.
— О-ох, мальчишка, пора с тебя деньги за науку брать. Ладно, время есть, попробую растолковать. Понимаешь, тут система как в большом спорте, своя классификация. Существует низший круг, это игрочишки в парке Зиедоня. Там играют в бурку по пятьдесят копеек. В конечном итоге, основная денежная масса оседает в карманах двух-трех игрочков. Эти два-три несут свой выигрыш в круг рангом повыше. Таких команд уже поменьше, но ставки покрупней. За пару вечеров все деньги «юниоров» перекочевывают опять-таки к одному-двум из играющих. И уже победители несут их сюда, а здесь таких ждут, можно сказать, с наслаждением. К концу игры в выигрыше снова окажется какой-то там дуэт. И они понесут, как пчелки нектар, все здесь отпылесосенное в высшую лигу, где заправляют такие, как Додик, игроки экстра-класса, доктора наук.
— Прямо уж и доктора?
— Да, которые защитились по теме таинства передвижения мастей. Это и будет последней стадией пылесоса. И все начнется сначала: шантрапа будет собирать по рублику в парке Зиедоня и подворотнях, а потом, пройдя по инстанциям, все денежки сконцентрируются у пяти-шести рижских грандов. Ну, а к ним уже подъезжают залетчики союзного пошиба. Правда, они канают под лесорубов — этаких тупых работяг, которые приехали с Севера с бешеной капустой и хотят поразвлечься с купеческим размахом. Но это уже не мои проблемы, я на такие штучки не клюю. Доходит что-то?
— Нет вопросов, — ответил Верховцев. — Кто ясно мыслит, тот ясно излагает.
Джексон, явно польщенный таким комплиментом, взялся разминать свои длинные, как у пианиста, пальцы.
— К чему мне мучиться с этой шоблой, пусть ребята поработают, пропылесосят, очистят от лишнего фраеров, вот тогда появлюсь и оторву свой кусочек в стольничек-другой. Так что, моя игра начнется попозже.
Он пригасил окурок и швырнул его в аквариум. В это время Бим-Бом примостился на коленях у рыжего верзилы, такого огромного, что стокилограммовый хозяин квартиры рядом с ним выглядел хрупким херувимчиком. Игра постепенно набирала обороты. Верховцев, не вникая в ее перипетии, по выражениям лиц и отдельным репликам понимал, кто на взлете, кто в пролете. Все было, как и предсказывал Джексон: выигрывали двое и один держался на нулях. Больше всех нервничал рыжий гигант. У него что-то не клеилось, к тому же донимал Бим со своими неуместными ласками.
