— Не спорю.
— Вот видишь, все должны знать. Но что это за людишки облепили его, как мухи навоз, и делают ставки?
Верховцев поморщился.
— Это идиоты.
— Правильно. А посему еще раз повторюсь: за свою дурь должен платить каждый сам.
— Что ж, спасибо за науку. Учту на будущее.
— Не за что. А теперь вынужден откланяться. Сегодня хорошая игра, кстати у Бим-Бома.
— Джексон, будь другом, возьми с собой?
Тот с некоторым недоумением посмотрел на Верховцева.
— Зачем? Хочешь испытать свое счастье? Не стоит. Я иду туда не для того, чтобы выигрывали такие, как ты.
— У меня другая цель, как тебе сказать… Ну считай, что для меня это будет как семинар по повышению квалификации. Одно дело знать о такой публике понаслышке, другое — наблюдать за ней живьем, без купюр.
Джексон на мгновение задумался, пожевал губами.
— Уговорил, но условия, надеюсь, понимаешь, — посмотрел, вышел, и тут же забыл. И чтобы это не всплыло потом ни в одном из ваших кабинетов.
— Даю слово, — пообещал Верховцев.
— Этого достаточно. Как говорили наши предки, «честь дороже жизни». Пошли.
И приятели детства отправились повышать благосостояние народа в лице Джексона. Идти далеко не пришлось — Бим-Бом жил совсем рядом, как выражаются некоторые босяки и бомжи, на расстоянии приличного плевка.
Уже у дверей бимбомовской квартиры Джексон счел нужным провести дополнительный инструктаж:
— Вот что, Олежик, — ничему не удивляться, никаких лишних вопросов, и дыши весело! Да, еще маленький нюанс, Бим-Бом, знаешь ли, на той неделе замуж вышел. Ты это… эмоции свои на фейс не выставляй, не надо омрачать молодожену радость медового месяца.
В небольшой «полторашке» плавал дым такой плотности, что поначалу и разглядеть что-либо представлялось затруднительным. Игра, по-видимому, только началась, но топор уже можно было вешать, не опасаясь за его падение. На вновь прибывших не обратили никакого внимания: Джексон в подобных сообществах был глубоко свой, а это избавляло его спутника от излишних объяснений своего присутствия. Они прошли к окну и присели на кушетку у журнального столика. Джексон вынул сигаретку.
— Я покурю, а ты пока завари чайку да покрепче. У меня от чайка прорезается благодушное настроение.
Верховцев принялся сыпать заварку в кружки, Джексон прикурил, затянулся и стряхнул пепел в аквариум. Хозяин квартиры, заметив этот акт экологического вандализма, сделал кислую мину, но промолчал, — индивидуумы масштаба Джексона были для него вне критики. Пригасив сигарету, Джексон сосредоточил все внимание на алюминиевой емкости с круто заваренным дымящимся напитком. Казалось, происходящее вокруг его ничуть не занимает.
