По заброшенной узкоколейке со сгнившими шпалами они двинулись в направлении нефтехранилища. Впереди шествовал Саббар, за ним — Томаш, задыхаясь в своем чадоре. Миновав вонявшие машинным маслом и бензином резервуары, путники встали как вкопанные — их глазам открылось море и деревянные сваи причалов.
Три рыбацких шхуны плавно покачивались на зеркальной поверхности Горганского залива. Воздух у берега пах солью и йодом, над подернутой легкой зыбью водой разносились крики чаек. И хотя никогда раньше на Каспии Томаш не бывал, знакомые с детства запахи и звуки делали это место близким его сердцу.
Португалец приблизился к кромке прибоя и сквозь сетку чадора попытался разобрать названия суденышек.
«Анахита».
Нет, не то.
Томаш продвинулся на сотню шагов в сторону второго судна — выкрашенного в красный и белый цвета небольшого рыболовецкого траулера, который стоял на якоре невдалеке от берега. Над его развешенными для просушки сетями с клекотом носились чайки. На борту значилось: «Баку».
Томаш содрал с себя чадор и бросил на землю. Легкий бриз приятно овеял распаренное лицо, взлохматил волосы. Испытывая непередаваемое облегчение, португалец зажмурился и поднял к небу лицо. Ноздри его глубоко вдыхали соленый аромат, грудь наполнялась вольным морским воздухом, ноги утопали в белоснежной пене прибоя. Дуновения ветра представились ему в эту минуту дыханием Бога.
Наконец Томаш открыл глаза и посмотрел на кораблик.
— Э-ге-гей! — сложив рупором ладони, крикнул он.
Разнесшийся над умиротворенной водной гладью возглас вспугнул чаек. Птицы облачком взметнулись вверх и, грациозно взмахивая крыльями, описали в небе широкий круг.
— Э-ге-гей! — закричал снова Томаш.
— Chikar mikonin? — донеслось с борта.
Томаш набрал воздуха в легкие и что было силы заорал:
— Мохаммед!
Рыбак немного поколебался.
— Ye lahze shabr konin, — ответил он наконец и жестом велел подождать.
Томаш замер в ожидании, молясь про себя, чтобы все вышло, как задумано. Судно хрупкой скорлупкой покачивалось в такт штилевой зыби, убаюкиваемое криками чаек и шорохом прибойной волны.
Спустя полминуты на палубе появились двое — рыбак и другой мужчина, который по-английски обратился к стоявшим на берегу:
— Меня зовут Мохаммед. Я могу вам помочь?
Томаш чуть не подскочил от радости.
— Да, можете! — воскликнул он с улыбкой облегчения. — Вы собираетесь на хадж в Мекку?
Несмотря на разделявшее их расстояние, историк видел, как Мохаммед улыбнулся.
— Иншаллах!
