Пока я говорил, король Декабрь раскачивался, как тросточка, которую, балансируя, пытаются удержать на ладони. Он смотрел мне в рот.
— Откуда мне знать, — сказал он.
В зимнее время, возвращаясь под вечер домой, я бросаю три, четыре брикета в старую зеленую кафельную печь и зажигаю огонь. Когда комната нагреется, я устраиваюсь поудобнее в старом кресле рядом с книжными полками и смотрю в окно на падающие снежинки, разбухшие и мокрые, величиной с маленькую королевскую голову.
Иногда в комнате царит тишина, потом я снова слышу голоса за стеной, как это бывает в городских квартирах, где другие люди так близко от тебя, а стены такие тонкие. Очень тонкие.
Я не знаю какой толщины стены на самом деле. Доносятся ли голоса из соседней квартиры? Или из самой стены, которая не тонкая, а очень, очень толстая, такая толстая, что в ней есть место для маленькой вселенной, в которой обитает король Декабрь?
Вначале я думал, что надо взломать стену, взять пневматический молоток, вскрыть стену и посмотреть, что там внутри. Но тогда я вероятно окажусь в соседней квартире, здесь в пыли в чужой столовой, и семья, сидящая за столом поднимет глаза и уставится на меня. Простите, скажу я тихо и смущенно, я хотел только взглянуть на маленького Короля.
Король Декабрь однажды спросил меня:
— Зачем тебе заглядывать за стены, вместо того, чтобы представить себе что там происходит? Почему бы тебе не сесть, закрыть глаза и не придумывать себе картины какого-нибудь мира? Когда ты был маленьким, тебе это удавалось, даже с открытии глазами. Разве ты забыл? Почему?
Итак, в зимние дни я часто сидел в кресле, стараясь ничем не нарушить тишину, и как-то раз из-за этажерки с книгами вышел король. Он не сразу подошел ко мне, а сначала отправился в другой конец комнаты, туда, где я поставил несколько старых игрушечных автомобилей. Они остались у меня с той поры, когда мне было тринадцать лет, и у меня никогда не возникало необходимости выбросить их.
Король открыл дверцу грузовика марки «Мерседес» и забрался в него. Грузовик был синего цвета с красным бампером, и сзади у него торчал большой красный крюк и располагалась площадка для груза. На крыше стояли две мигалки, а сзади с помощью большого красного крюка был прицеплен диковинный прицеп, совершенно плоский, на двенадцати колесах, предназначенный для перевозки железнодорожного вагона, если он должен был попасть туда, где не было никаких рельс. Сейчас прицеп был пуст.
