Последствия (зачеркнуто: истреблен) проделанной черной работы сказались уже в финскую кампанию. Красная Армия оказалась к моменту назревавших событий оголена. Многолетняя работа партии над воспитанием и подготовкой военных кадров была сведена к нулю. На руководящих постах в звене высшего командного состава, за исключением единиц, оказались мало опытные, не подготовленные к руководству в военное время, кадры. Одной преданности и храбрости для ведения войны в современных условиях оказалось недостаточно».
Вместе с Рокоссовским в ленинградских «Крестах» сидел Владимир Вацлавович Рачинский, в дальнейшем — известный ученый-физик, заведующий кафедрой Тимирязевской сельскохозяйственной академии и, как и Константин Константинович, поляк по национальности. Он был арестован 24 ноября 1937 года и помещен в «Кресты» как член семьи изменника Родины. Именно в этот день расстреляли его отца, учителя математики Вацлава Яковлевича Рачинского, а ему самому предъявили обвинение в шпионаже и антисоветской агитации. В. В. Рачинский вспоминал:
«Мне было 17 лет, и меня бросили в этот ад. Я ни в чем не был виноват. Но когда я пришел в камеру, камеру № 6, следственной тюрьмы УНКВД в Ленинграде, то оказалось, что там сидят все, абсолютно все, невиновные. Никто не считал себя в чем-либо виновным перед Советским государством. Это был какой-то кошмар, какая-то западня на честных, невинных людей. В камере № 6 площадью около 100 м>2 было битком набито около 100 человек, спали в два этажа, один на полу, плечо к плечу, второй из деревянных откидывающихся к стене кроватей и досок на козлах.
Что это были за люди, сидящие в камере? Большинство — интеллигенция, врачи, учителя, партийные работники, государственные работники, инженеры, военные, артисты и т. д. Сидели даже чистильщики сапог — асоры, такая персидская народность, которая у нас имела вроде монополии на чистку сапог.
В камере сидели крупные руководители Ленинграда, например, зам. председателя Ленгорисполкома; крупные инженеры, например, инженер-конструктор военных кораблей Бржезинский; крупные военачальники, например, К. К. Рокоссовский; крупные артисты, например, солист Театра оперы и балета Ленинграда баритон Терт.
Можно было бы написать целую повесть под названием „Камера № 6“.
Сколько людей, столько характеров и судеб. И все это „варилось в одном котле“. Для меня это была первая, хотя и очень драматичная, школа жизни, мой первый жизненный университет. Хотя лучше бы его не было. Но коль так случилось, то и из этого была извлечена мною какая-то жизненная школа. К. К. Рокоссовский мне говорил: „Владимир, тебе все это пойдет на пользу, если ты, конечно, не сделаешь неправильных политических выводов“. Он рассматривал все эти репрессии как предательство со стороны органов НКВД и тоже наивно считал, что Сталин не виноват, что виновато его предательское окружение.
