Под ногами загудел металлический настил трапа. Напоминание об Эльме придало сил, и я просто взлетел на ход второй палубы, оскальзываясь на обледенелых ступенях. Все-таки раб Черного капитана выжил… Проклятье!
– Как ты уцелел, малец?! – с удивлением спросил Скотти, когда я влетел в черный зев тамбура. Лицо моряка скрывали заиндевевшие шарфы. – Как тебе это удалось?
Ответа он не дождался. Открывший шлюз Крюкомет выглянул наружу, бегло осмотрелся, затащил меня внутрь.
– Может, еще кто спасся. Смотри в оба, Скотти. Чуть что – сразу стучи! – сказал боцман и потянул тяжелую дверь на себя.
– Как скажешь, Крюк, – бодро ответил моряк, оставшийся снаружи.
– Замерз? – спросил офицер у меня и, не дожидаясь реакции, потащил в зал возле кухни.
После обжигающей свежести льдов меня оглушил затхлый смрад пиратского лежбища. Выбил иные чувства, оставив только тяжелую, тошнотворную вонь. В плитах мастера Айза гудел огонь, но то было не пламя энгу. Моряки жгли в печи что-то другое. Что-то со складов… Дым поднимался к потолку, и в свете редких фонарей я видел сизый туман над головами корсаров.
– Смотрите, братцы, юнга живой!
– Эд! – воскликнул Фарри. Мой друг, скорчившись, сидел в углу, неподалеку от печки, жалко обнимая себя за колени. Увидев меня, он вскочил, но сдержал порыв и сел обратно.
– Как тебе это удалось, юнга? – закашлялся капитан. Я не сразу и узнал его в том человеке у печи. Хозяин «Звездочки» лежал укутанный в несколько шкур, и в нем не осталось ничего от грубого и воинственно настроенного пирата. Будто вылазка за Эльмом раздавила Аргаста. Лицо Дувала блестело от пота, глаза запали, и из них ушел волевой огонек.
Я огляделся. Здесь собралась почти вся команда. Лежаки стояли очень плотно друг к другу, на переборках висели приколоченные наспех шкуры, в попытке оградиться от холода и удержать последнее тепло.
Корсары не выглядели победителями. Кашель, дурные запахи, подавленные лица, дым над головой, гудящая печь плиты, с нависшей над нею понурой фигурой кока.
– Здесь, подо льдом, живут те зверодемоны, что напали на нас тогда, у «Сына героев»! – выпалил я. – Они роют ходы…
– Уже знаем… – подал голос Три Гвоздя. Он грелся у печи и казался самым чистым моряком из всех, запертых на «Звездочке». – Тебя не было почти день, мальчик. Мы думали, что тебя разорвали на части или ты замерз насмерть, как прочие. Вон Сабле, может, придется палец оттяпать, отморозил, пока из бури выбирались. А капитан…
