сообщив, что хочет хлеба.
Молодым продавцом оказался Виктор, который хотя и обожал иностранные этикетки, не понимал ни на одном из имеющихся на земном шаре языков, кроме русского, и поэтому все языки сливались для него в один – иностранный.
– Извините, не понял, – любезно осклабился он, сразу почувствовав в покупателе солидный навар.
– I like little birds, – непринужденно, со скверным акцентом Николай Афанасьевич признался, что любит маленьких птичек, окончательно закрепив за собой впечатление «нужного» покупателя, и после этого уже по-русски, но полушёпотом спросил: – Где здесь была продавщица, видная такая девица? Она мне обещала кое-что.
Лицо Виктора расплылось в приятной улыбке, и он тоже на полутонах ответил:
– Девушка в отпуске, но я вам могу помочь.
Зеркальные очки смерили Виктора оценивающим взглядом, после чего незнакомец вымолвил сквозь едва размыкаемые губы:
– Наше не берём.
– Прошу вас пройти в примерочную, не пожалеете, – тихо проронил продавец.
Николай Афанасьевич важно прошествовал в указанное место, куда вскоре Виктор принёс несколько сорочек в целлофановых пакетах и, указывая на этикетки, стал предлагать:
– Пожалуйста – на любой вкус. Остались в единичных экземплярах, вторых таких не найдёте. Эта вот итальянская. Видите – какая тонкая ткань, на теле не чувствуешь. А эта – Будапешт. Очень насыщенный цвет, на солнце не выгорает. Есть чешская, обратите внимание – какая этикетка. Я бы из-за одной этикетки купил.
– Да, ничего рубашечка, для дома сойдет, – небрежно бросил Николай Афанасьевич и поинтересовался: – Сколько червонцев?
– Пять, – скромно улыбнулся Виктор.
Николай Афанасьевич чуть не воскликнул: «Ого!» – но вовремя вспомнил наказ – ничему не удивляться и невозмутимо проговорил:
– Но для дома у меня есть. А вот к празднику бы что-нибудь поинтереснее. Не подскажешь, когда следует наведаться?
– Пока не могу знать… Зайдите через недельку.
* * *
Вернувшись к сыну, Николай Афанасьевич поспешил снять джинсы.
– Ох, и узкие. Как ты носишь? Ноги ж не сгибаются.
– Ларису видел? – нетерпеливо спросил Сергей.
– Сказали – в отпуске.
– Кто сказал?
– Да такой, белобрысый, с узким лицом.
– Значит Виктор, – определил сын. – Куда же пропала Лариса? Она в отпуск не собиралась… Придётся наведаться к ней домой, – вслух рассуждал он.
– Мне опять идти? – с готовностью обратился родитель к нему, вдохновлённый своими успехами.
– Нет, тебе показываться больше нельзя, и тебя, и меня узнают, могут заподозрить, – он задумался.
