Алиса сделала глоток мохито. Мята и лайм освежали, а ром окутал ее приятной теплотой, она немного расслабилась.
— Знаешь, это было поразительно просто. Я засунула коробку под свитер, пока моя мама отвлекала продавца. Ну, кто мог заподозрить сообщницу преступления в маленькой девочке? — На ее лице появилась кривая улыбка. — Хотя стоило все же, ведь на улице было почти плюс тридцать.
Ни один мускул на лице Пауло не дрогнул. После долгой паузы он наконец заговорил:
— Ты была такой маленькой.
— Да.
— Как часто тебе приходилось заниматься этим? — спросил он, нахмурившись, и сделал глоток.
Алиса сморщила нос, услышав вопрос. Да, она сама рыла себе могилу.
— Когда деньги кончались раньше, чем мама получала зарплату, и это происходило довольно часто. Когда я пошла в старшие классы, дела пошли лучше.
Казалось, Пауло немного отошел от шока, пробурчал проклятие и поставил стакан на стол:
— Не могу поверить, что твоя мама научила тебя этому!
Неудивительно, что он пытался выгородить Алису. Но это было несправедливо.
— Моя мать, — начала Алиса, уставившись в окно, — постоянно разочаровывала меня, часто прикидывалась глупой, а иногда ее просто невозможно было понять. — Она печально вздохнула. — Как-то я нашла тетрадь с собачкой. Она мне очень понравилась, к тому же она нужна была мне для школы. У нас не было денег, и я взяла ее. Но мама заставила меня отнести тетрадь обратно.
Пауло выглядел ошарашенным.
— То есть воровать хлопья нормально, а взять тетрадь — нет?
— Добро пожаловать в мир моей мамы, — произнесла Алиса, вздохнув, и откинулась на спинку стула. Он все еще винил ее маму. Как ей объяснить необъяснимое? — У нее было определенное представление о том, что дозволено, а что — нет. Хлопья и арахисовое масло — нормально. Чипсы и газировка — нет. Сладости были разрешены, если это — шоколад. — Понимая, что в этом не было смысла, Алиса слабо улыбнулась. — Я никогда не могла понять ее логику. И сейчас не всегда могу.
— У нее было ошибочное представление. Она научила ребенка, который даже еще в школу не пошел, воровать.
— Когда я родилась, моей маме было четырнадцать. — Алиса подалась вперед, всматриваясь в лицо Пауло. — Всего четырнадцать. Она была сбежавшим подростком с маленьким ребенком и не доверяла системе социального обеспечения. Она делала все возможное, чтобы выжить.
— Она отказалась принять помощь государства. Это было несправедливо по отношению к тебе.
— Сначала мама боялась, что меня могут отнять. Потом мы стали жить нечестно.
