— Темно в замкнутом сердце, — сказала Феня.
— Другой откроет на широкую сторону с огневыми цветочками, что закупаешься. В радости ребеночка выкупаешь. Нельзя без ребеночка. Дупло пустое. В дупле пустом всякая тинь заводится.
— Не надо. Никого мне не надо.
Глаза Апфисы расплылись перед Феней.
— Спи… спи… так хорошо спать… камыши шумят, а ты спишь… А камыши шумят…
Феня почувствовала, как от этого шепота какая-то сонная одурь расслабила ее.
— Вот и спишь, а камыши все шумят… Дождик землю любит, земля траву любит, а трава — солнышко… и ты любишь.
Феня улыбнулась, блеск скользнул по ее лицу: так ей было хорошо в этом тихом сумраке с шиповниковой полоской гаснущей на стене зари.
— Любишь.
— Нет… нет, — слабо сказала Феия.
— Любишь.
— Нет.
— Позови, и явится.
— Страшно.
— Тихо позови.
— Нет… Решу. Поеду и решу.
Анфиса сползла с дивана, встала на колени перед Феней. Загладила ее руку.
— Звала?
— Нет.
— Звала?
— Киря, перевези, — Феня застонала, рука ее затряслась. — Митю… Митю жалко.
На коленях, не вставая, отступила Анфиса с испугом, что открыла чужую душу. Своя душа изнемогала в горячке случайно тронутой тайны…
Рано утром Анфиса суетливо разбудила Феню.
— Проспали. Почтарь ждет. Живо, а то уедет.
Феня быстро умылась. Подобрала под платок волосы.
Поискала свой узелок.
Анфиса подала ей кожаный, привезенный когда-то из города баул с блестящим замком.
— Вот так поедешь, как из города.
— Все равно, — сказала Феня.
— Люди вон и спят в шелках, им не все равно.
Почтарь ждал Феню на дороге в высокой на рессорах тележке с железным стременем, чтоб удобнее было садиться.
— Мне вообще-то не положено возить, — сказал он, когда Феня и Анфиса подошли к тележке.
— Отвези ты уж ее, родной ты мой. А я уж тебе и медовочки приготовлю за твое старание.
Феня села в тележку.
Почтарь — средних лет мужчина в чистой рубахе под пиджаком, перекрещенным ремнями, с сумкой на одном ремне, а на другом пристегнута кобура с револьвером — взмахнул плетью.
Конь, высокий, сытый, ходко и легко понес мягко закачавшуюся тележку. Переехали реку по наплавному мосту.
Выбрались по взгорку на другой берег, и, когда заворачивали на уходившую в поля дорогу, Феня увидела справа, в солнечном тумане, на лугу косарей. Они остановились, с задумчивостью провожая тележку. Ближе к дороге косил Кирьян. Он мельком глянул, как проехала Феня. Не останавливаясь, косил, низко нагнув голову.
— К Мите поехала, — сказал один из косарей.
— Вот и скажи: одна, а его не кидает. А другая рядом с мужиком норовит хвостом вильнуть.
