— Отойди, раз не по нраву. Хорошее не сразу найдешь. Рядом бывает, а еще ум не дозрел до ясности на хорошее-то. Когда и пождать надо.
— Жданьем себя тешим.
— Что поделаешь, как не дается? Рад бы боровичок какой-нибудь подрезать, а нет в траве, не видать, хоть ты убейся.
Феня сорвала травинку, покусала се и откинула.
— А вы дружно живете?
— Живем. Вот насчет малого в лесничество иду, В объездчики рвется.
— Хорошо, — сказала Феня и, нагнувшись, другую сорвала травинку — не сразу, а потянулась стеблина и лопнула где-то у корня. — Жену ему еще подходящую.
— Пока разберется в подходящих, а какая-нибудь вертихвостка живо обротает.
Тропка с кручинки оборвалась в овраг. На дне болотце в тине проточено ручьем.
Над ручьем выстланы жерди. Феня быстро проскочила по ним. А Никанор прилаживался, как бы пройти и не рухнуть.
— Давайте руку, дядя Никанор.
— Меня разве удержишь. Лучше один, а то вдвоем всю эту квашню рассадим.
Но согласился. Рука у Фени сухая, горячая. Сжала крепко. С осторожностью ступал Никанор, чуть шагнул, придерживая ружье. Под ногой треснула жердь, и завалился бы он, но Феня удержала.
Выбрался на ту сторону оврага. Отдышался, откашливаясь.
Феня смеется, и зубы ее влажно блестят:
— Чуть сама не полетела.
— Как еще удержала? Во мне все пять пудов с сапогами, — сказал Никанор и подумал: «За что ж тебя такую прогуляли, милая?»
Повеселела Феня на этой тропке среди ромашек, венчально белых в малиновых клеверах. Забыла на минутку про свою дорогу к мужу.
— Я, дядя Никанор, семейную жизнь люблю. Да чтоб народу побольше.
— Трение выйдет.
— С тренья и мука мягче бывает.
— Вот ты какая, а в отшельную избу пошла.
— Не знала. А теперь, как пожила, умом чуть дозрела.
Подождать бы надо. Верно вы сказали. А ждать не хочется. Не знала, чего дождусь… Прощайте…
Феня уходила в сторону, как птицу ветром, сносило ее все дальше и дальше от дороги.
* * *
Щекино в полутора километрах от хутора, на кряже по левому таловому берегу Угры, от которой отдалены избы луговой поймой-займищем.
Разветвлялись отсюда дороги на Буду, где подымливал заводишко по перегону окрестных лесов в древесный спирт и деготь. А дальше — Дорогобуж на старой Смоленской дороге, откуда захаживали, бывало, поляки с литовцами и французы в здешнюю житную сторону; напрямую — не расстающийся с Утрою большак на Всходы, куда в двадцативерстую даль, погуживая над полями, тянулись провода к районным властям и к почте.
Когда-то в Щекине звонила церквушка над озером.
