Гарри сопротивлялся, а как иначе? Беллатрис была рядом. Она или убьет его, или будет мучить, или придумает нечто столь же извращенное. Но зелье было сильнее, да и он очень устал. С тихим вздохом он заснул, внезапно осознав, что Снейп, впервые на памяти Гарри, назвал его по имени.
* Белла намеренно коверкает слова, как бы подражая лепету ребенка
Гарри очнулся, сразу же поняв, что лежит на холодном полу, а его тело сотрясает дрожь. На то, чтобы открыть глаза, ушло несколько минут. Его веки были плотно сомкнуты и покрыты коркой, и попытка протереть их причинила боль. Хотя в помещение все равно было слишком мало света, чтобы что-то разглядеть. Все расплывалось — он где-то потерял свои очки. Но от увиденного ему снова захотелось потерять сознание.
Камера была маленькой, не многим больше его собственного распластанного тела, с серыми каменными стенами без окон, с одной лишь дверью. На стенах в разной степени пригодности висели приспособления для пыток: кнуты, цепи, ножи всех видов, а так же кое-что, что напомнило Гарри о фильмах об Инквизиции. Но мальчик подумал, что они здесь, должно быть, большей частью для устрашения. Волдеморту и его Пожирателям Смерти нравилось использовать для своих игр, пыток и, в конечном счете, убийств узников магию. Через свой проклятый шрам Гарри не раз видел их собрания и знал, как они обращаются с пленниками. Но вот в магглов эти инструменты наверняка бы всели страх.
Гарри вынужден был признать, что перспектива пыток (как с помощью волшебства, так и с помощью маггловских приспособлений) его пугала. Хотя он и знал, что заслуживает смерти и что ему придется умереть, чтобы исполнить чертово пророчество, он искренне не хотел этого.
Ему всё ещё было тяжело дышать, и каждый вздох пронзал легкие. Ребра, вспомнил он. Возможно, сломаны. Он по-прежнему чувствовал во рту привкус крови и хотел выплюнуть её, но был слишком слаб, чтобы повернуть голову. Болело все, особенно, в районе шрама. Должно быть, Волдеморт был где-то рядом.
Так что он сглотнул кровь и опустил голову, гадая, когда же начнется представление. Ему не пришлось долго ждать.
Услышав эхо приближающихся шагов, Гарри приподнялся, чтобы перевернутся на спину, и, опираясь на локти, прислонился к стене. Дверь открылась, и в камеру проскользнула закутанная в мантию фигура. Он не узнал вошедшего и потому лишь молча скосил глаза.
— Выглядишь немного изможденным, Поттер, — произнес ровный, вежливый голос. Люциус Малфой шагнул внутрь, с презрением оглядывая камеру. Его белые волосы были распущенны, и Гарри порадовался тому, что не видит глаз Малфоя-старшего, что каждый раз заставляли его дрожать. — Как жаль, что твои родственники оставили нам так мало работы.
