Гарри почувствовал силу, окружающую мужчину, а шрам в виде молнии на его лбу внезапно обожгло огнем, практически лишив его возможности дышать. Он прижал руку ко лбу и согнулся. Волдеморт, продолжая молчать, наблюдал за Гарри, пока тот пытался справиться с болью, сжимая ее в тугой комок и запихивая в особый чулан в глубинах сознания. Вновь обретя способность видеть, он, замедлив дыхание, поднял взгляд на своего тюремщика.
— Простите, что не встаю, — тихо сказал он, решительно встречаясь взглядом с этими красными глазами.
— Мне сказали, что твое выздоровление проходит успешно, — ответил Волдеморт. — Меня ввели в заблуждение?
— Нет, — сказал Гарри. — Мне лучше… — и поторопился высказаться до того, как потерял последнее мужество. — Как долго мне еще осталось?
Волдеморт нахмурился, скривив тонкие губы и сдвинув свои почти белые, безволосые брови.
— До чего?
— До того, как вы решите, что я достаточно здоров, чтобы убить меня. Ведь вы поэтому делаете это, не так ли? Чтобы вы могли сразиться со мной, как с достойным противником, а не со слабаком.
Тень улыбки скользнула по губам мужчины.
— Если тебе нравится так думать.
Что, черт возьми, это был за ответ такой? Гарри снова уставился на Волдеморта, игнорируя боль в висках и проигрывая в голове их последнюю встречу. Тогда поведение Волдеморта уж точно нельзя была назвать вежливым. Он овладел разумом Гарри, пытался убить его бесчисленное количество раз. Он был грубым, холодным и безжалостным. Гарри напомнил себе, что ничего не изменилось, что это тот же человек, который убил его родителей и послужил причиной смерти Седрика и Сириуса…
В конце концов, он вздохнул и отвернуться, предпочтя не отвечать. Он слишком устал для этого. Низкий, сдавленный смех заставил его задрожать, но он все равно не поднял взгляда, поудобнее устраивая одеяло. Секунду спустя темный волшебник опустился в другое кресло и закинул ногу на ногу, словно его ожидала дружеская, ничего не значащая беседа с другом.
— Я хочу, чтобы ты сказал мне, юный Гарри, — начал он тихим, шипящим голосом, — как много ты помнишь о ночи, когда умерли твои родители.
