Гарри опознал этот взгляд: такой бывал и у него самого, когда он был расстроен или по-настоящему на что-нибудь зол, но не хотел, чтобы Дурсли его за это выбранили. Он привык скрывать свои чувства, и, судя по продолжавшейся тишине, этот навык и здесь ему пригодится.
Темноглазый заметил его внимание и, чуть помедлив, дёрнул подбородком в сторону стола, за который садились другие распределённые в Слизерин. Гарри покорно сполз с табуретки и, вручив шляпу профессору МакГонагалл, двинулся к своим новым одноклассникам.
Он остановился рядом со столом, где ранее отсортированные слизеринцы пялились на него, словно у него было, по меньшей мере, три головы. Гарри был уверен, что ещё чуть-чуть, и он услышит единодушное «Вали отсюда!», как вдруг один из них, жилистый мальчик, отправленный в Слизерин за два человека до Гарри, подвинулся и махнул рукой в сторону места, освободившегося рядом с ним.
«Его зовут Нотт, – вспомнил Гарри, – Теодор Нотт».
– Садись, Поттер. И, Бога ради, прекрати таращиться!
– Спасибо, – ответил Гарри и проскользнул на своё место, опустив глаза, чтобы избежать удивлённых взглядов.
Все остальные в зале наконец-то вспомнили, что они делали до того, как распределение Гарри вызвало всеобщий переполох, и вновь принялись следить за тем, как «Томас, Дин» был распределён шляпой в Гриффиндор, следующая за ним «Турпин, Лайза» отправлена в Рэйвенкло, а «Уизли, Рональд» – в Гриффиндор. Последний, «Забини, Блейз», был определён в Слизерин. Гарри вместе со всеми похлопал и подвинулся, чтобы Забини смог сесть с другой стороны от Нотта.
Профессор МакГонагалл скатала и убрала свой свиток.
Глава 2
Одиннадцать лет Северус Снейп боялся этого дня. Ему было прекрасно известно, что Гарри Поттер однажды появится в Хогвартсе – имя мальчика внесено в список с самого его рождения, и Северус всегда знал, что придётся терпеть ежедневное напоминание о Джеймсе: и в своём классе, и в Большом зале во время еды, и даже в коридорах. Он лелеял свой страх, вымешивал, как хорошую глину; словно опытный мастер, придавал идеальную форму своей ненависти. Он жаждал мщения. Он предвидел, что мальчишка окажется точной копией своего отца. Даже после смерти Джеймса и Лили он знал, что кровь себя покажет; он был уверен: мальчишка не сможет этого изменить. Как хотите, но Поттер просто обречён стать заносчивым, тщеславным и пакостным – с исключительной тягой к нарушению правил.
Но он никак не ожидал, что сын Джеймса и Лили может оказаться слизеринцем.
