— Я не согласен, — подал голос Клесх. — Какой смысл тащить сюда десятки дурней, если их все равно некому учить?
Целитель повернулся к магу:
— Если их сюда не тащить, то очень скоро мы останемся тут в одиночестве. А люди за стенами — без защиты.
— Ладно, будет уже вам. Раскудахтались, спасители мира, — досадливо поморщилась Бьерга. — Что ни говори, Нэд, но надо действовать. Если и дальше так пойдет, лет через семь из Цитадели не выйдет ни одного мага, только каменоломни все трупами завалим.
Креффы замолчали. Колдунья была права, а с правотой сложно спорить, особенно, когда ты ее признаешь и понимаешь. С каждым годом все меньше удавалось отыскать детей с сильным Даром, как будто прогорел костер той Силы, что питала людские души. Словно захватили остывающее кострище мертвяки и тянут свои жадные лапища к тому, что должно принадлежать живым людям.
От слов креффов у Нэда заныло сердце. Прошлый год всего четыре полные тройки вышли из стен Цитадели, да еще пять не самых сильных боевиков и два некроманта. Зато новых Гнезд появилось — не сосчитать! Как и не сосчитать нечисти и нежити.
А что самое страшное — есть среди Ходящих такие, о каких, если народ узнает, на вилы всех магов поднимет, за то, что не доглядели и замолчали. И как теперь сказать простому люду то, что креффы даже выученикам не говорят? Как бороться с напастью, которую колдуны сами же и проглядели?
Муторно стало на душе смотрителя, муторно и совестно, что завтра суровую науку начнут постигать те, кто в былые годы так и остались бы в отчем доме. Но в сотни раз будет хуже, если наставники начнут жалеть послушников, вот тогда точно некому станет держать в страхе Ходящих. Пусть хоть слабые, супротив магов прошлых лет, выученики сражаются, чем совсем под нечисть лечь и обречь весь людской род на посмертные страдания. А про тайну… про тайну молчать надо. Молчать и думать, как выпутаться. Иначе не миновать смуты.
Коротким взмахом руки Нэд отпустил креффов. Первым не спеша направился прочь наставник Тамира, он уже занес руку, чтобы взяться за дверную ручку, когда в спину раздалось:
— Ответь-ка мне, голубь сизокрылый, от чего это почти у стен Цитадели погост поднялся, а? Поведай дуре старой, чему ты своих балбесов учишь, что покойники чуть не белым днем по дороге разгуливают? Ты им науку-то в головы вкладываешь или только о спины кнутовища ломаешь?
Некромант напрягся, а рука сама собой легла на рукоять ножа, висевшего у пояса. От прикосновения к гладкому теплому дереву гнев слегка отступил, колдун совладал с собой и сквозь зубы ответил:
