Ихтор кинулся на подмогу:
— Давай понесу.
— Отойди, — рыкнул послушник. — Чужой ты ей был. И нам чужой. Не лезь лучше.
Он позабыл, что перед ним крефф — мужчина старше на два десятка лет, позабыл о почтении, обо всем позабыл.
— Если бы не ты, я, может, и родным бы ей стал, — горько проговорил целитель.
Лесана окаменела. Суровый Ихтор, кого, как огня, боялись послушники-лекари, Ихтор ни слова не возразил на непочтительные и резкие слова.
Видать острой занозой сидела в душе у него смерть Айлиши. Видать, не была девушка для него простой выученицей. Судьба-чудодейка! Каких только нитей она не наплетет, каких узоров не навяжет…
Они спускались в подземелья и тяжелые шаги Тамира гулким эхом ударялись о каменные своды. Лесана шла впереди, неся чадящий факел. Позади некроманта неслышно ступал целитель. Выученик, сидевший у массивной двери, ведущей из казематов на поверхность, вскинулся, было, возмутиться, но вовремя увидел старшего. Осекся и, не задавая вопросов, отодвинул тяжелый засов.
— Мира в пути… — негромко сказал парень в спины уходящим.
— Мира в дому, — глухо ответила Лесана, с тоской понимая, что в доме, который выпал на их долю, мира не будет никогда.
* * *
Крефф вывел спутников из Цитадели подземным ходом, по которому в крепость доставляли Ходящих. Тяжелая дверь подалась нелегко — за день ветер нанес ко входу довольно снега. Наваливаясь плечом на створку, ученица Клесха думала о том, как Тамир пойдет со своей ношей по сыпучим сугробам.
— Дай, — Ихтор повернулся к парню. — Надорвешься, мы без тебя ее не упокоим.
Некромант подчинился. Целитель перенял холодное тело и уверенно зашагал вперед. Черные деревья шумели в темноте, и холодный воздух вонзался на вдохе в голову, словно ледяной лом. Тамир судорожно дышал, понимая, что хочет разрыдаться и… не может. Рыдания застревали в горле, и ледяной воздух проталкивал их обратно в грудь.
Лесана прежде не бывала в каменоломнях, и даже не знала толком, где они находятся. Они шли долго. Ветер бил в лицо, швырял колючие снежинки, но трое путников взмокли, выдергивая ноги из сугробов. В сапоги набился снег, а штанины заиндевели ото льда. Тамир и Ихтор часто менялись, передавая закоченевшее на морозе тело друг другу. Снег осыпался на изувеченное лицо мертвой девушки, присыпал страшную рану. И хотелось только одного — чтобы быстрее этот страшный путь в ночи завершился, потому что не было сил видеть тонкие голые ноги с маленькими белыми пальцами, заострившийся профиль, белое лицо и свалявшиеся мелкие кудряшки вокруг холодного лба…
